Голод - Алма Катсу

Воображавший себя чуточку антропологом, пусть и любителем, Брайант якобы писал книгу о религиозных верованиях различных индейских племен. Об индейских преданиях – о говорящих животных, о плутоватых богах, о духах, будто бы обитающих в земле, и в воде, и в ветрах, – он мог говорить часами, да с такой увлеченностью, что некоторые из поселенцев начали поглядывать на него косо. Сам Стэнтон слушал рассказы Брайанта с интересом, но чувствовал: христианам, выросшим исключительно на библейских сказаниях, не понимающим, как белый может увлечься туземными верованиями, эти истории вполне могут внушать неподдельный ужас.

– Знаю, эти люди тебе друзья, – продолжал Брайант. Уж если он что-либо принимал близко к сердцу, повернуть разговор в другую сторону не стоило даже надеяться. – Но скажи, господа ради, с чего, с чего им взбрело в голову тащить с собой в Калифорнию все имущество?

Стэнтон невольно заулыбался. Разумеется, он понимал, о чем речь – об огромной, сооруженной по особому заказу «шхуне прерий» Джорджа Доннера. Об этом фургоне немало судачили в Спрингфилде еще во время постройки, а после он превратился в излюбленный предмет пересудов для всего обоза. Рама фургона была увеличена на несколько футов против обычного, отчего внутри хватило места и для верстака, и для выгородки под кладовую, и даже для небольшой печурки с трубой, выведенной наружу сквозь парусину навеса.

Брайант кивнул в сторону костерка Доннеров.

– То есть как они собираются свой фургон через горы тащить? Этакую махину! На крутой склон его четырьмя парами волов не поднимешь. И для какой, спрашивается, надобности? Чтоб эта царица Савская ехала со всеми удобствами?

В короткое время, минувшее с тех пор, как к обозу из Спрингфилда примкнула куда более многолюдная партия Рассела, Эдвин Брайант успел проникнуться стойкой неприязнью к Тамсен Доннер, это было вполне очевидно.

– Ты туда, внутрь, заглядывал? Чисто прогулочная ладья самой Клеопатры: шелка, перина пуховая! – продолжал он. – Я думал, Джордж Доннер – малый разумный, но, видимо, ошибался.

Стэнтон усмехнулся. Не то чтобы Доннеры часто спали внутри: их фургон, как и всякий другой, был битком набит всевозможной хозяйственной утварью, включая постели, однако Брайант в праведном возмущении был склонен малость преувеличивать.

– Стоит ли ставить ему в вину желание жену порадовать? – возразил Стэнтон.

Да, он хотел бы считать Джорджа Доннера другом, но не мог. Зная о связях Доннера, не мог. Никак.

А сейчас, что еще хуже, с трудом находил в себе силы отвести взгляд от Доннеровой жены. На добрых двадцать лет моложе супруга, Тамсен Доннер была чарующе красива – возможно, женщин красивее Стэнтон еще не встречал. Казалось, перед ним одна из фарфоровых кукол, миниатюрных изображений последних веяний французской моды, которые можно найти в мастерской любой из модных портних. Лукавые искорки в ее глазах неодолимо влекли к себе; тончайшую талию могли охватить кольцом сомкнутые пальцы пары мужских ладоней, и Стэнтону не раз приходилось гнать прочь мысли о том, как легли бы на эту талию его ладони. Каким образом Джорджу Доннеру удалось завоевать подобную женщину, для него оставалось неразрешимой загадкой. Должно быть, дело без денег Доннера не обошлось.

– Завтра наш отряд отправляется в путь, – понизив голос, сообщил Брайант. – Отчего бы тебе не присоединиться к нам? Ты – парень сам по себе, ни семьи, ни забот. С нами ты… куда бы ни направлялся, доберешься гораздо быстрее.

Очевидно, Брайант вновь закидывал удочку, пытаясь разузнать, какая причина подтолкнула Стэнтона к переезду на запад. Большинство поселенцев рассказывали об этом даже слишком охотно. Брайант знал, что в Спрингфилде у Стэнтона имелась бакалейная торговля и собственный дом – так отчего же он вдруг решил все бросить? Ну, для начала, партнер, соображавший в торговле, неожиданно умер, оставив лавку на Стэнтона. Конечно, Стэнтон в торговых делах тоже кое-что понимал, вот только душа к ним совсем не лежала – пережидать бесконечный поток покупателей, торговаться с теми, кому не по нраву его цены, стараться набить полки товарами, привлекающими спрингфилдских жителей, соседей, которых он едва знал и уж точно не понимал их нужд (экзотические одеколоны? яркие шелковые ленты?). В то время ему было очень одиноко, и это, определенно, послужило одним из резонов, побудивших его оставить Спрингфилд.

Одним из… но не единственным.

Поразмыслив, от ответа Стэнтон решил уклониться.

– А что делать с волами и фургоном? Не могу же я бросить их на тропе.

– И не нужно. Уверен, в партии найдется на них покупатель. Или найми одного из возчиков приглядеть за фургоном, а сам встретишь его в Калифорнии.

– Даже не знаю, – протянул Стэнтон.

В отличие от Брайанта, он против путешествия с семейными, против детского гомона и громкой, на высоких нотках, болтовни женщин в дороге, вовсе не возражал. Однако дело было не только в этом.

– Дай подумать, – сказал он.

В эту минуту к обоим галопом, подняв в воздух немало пыли, подскакал верховой. Джордж Доннер. Одной из его обязанностей было распоряжаться отправкой обоза в путь по утрам. Как правило, он вполне дружелюбно поторапливал отцов семейств: грузитесь-де поскорей, поскорей запрягайте волов, огромному каравану снова в дорогу пора… однако сегодня утром Джордж Доннер выглядел мрачнее тучи.

Стэнтон приветствовал Доннера взмахом руки. Ну что ж, пора наконец-то трогаться.

– Как раз, – начал он, – собирался волов…

Но Доннер его оборвал.

– Мы еще не выступаем, – угрюмо сообщил он. – Снова несчастье стряслось.

Охваченный дурными предчувствиями, Стэнтон затрепетал, однако сумел совладать с собой.

Брайант сощурился, подняв на Доннера взгляд.

– За аптечкой сходить?

Джордж Доннер заерзал в седле.

– Нет, другого рода несчастье. Один из мальчишек куда-то пропал. С утра родители отправились будить его, глядь – а в шатре никого.

У Стэнтона сразу же сделалось легче на сердце.

– Ребятишек то и дело куда-нибудь да унесет…

– В дороге – да, но не по ночам. Родители остаются здесь, искать сына. Кое-кто из остальных тоже останется, помогать им.

– Им еще добровольцы нужны? – спросил Стэнтон.

Доннер вновь отрицательно покачал головой.

– Добровольцев уже хоть отбавляй. Как только они оттащат фургоны с тропы, остальные тронутся дальше. Смотрите в оба, не заметите ли где следов парнишки. Даст бог, он вскоре объявится.

Волоча за собой пыльный смерч, Доннер поскакал дальше. Если ребенок убрел от лагеря в темноте, родители вряд ли когда-нибудь увидят его снова. Мальчишку необъятные просторы прерии, безжалостные, тянущиеся во все стороны пустые пространства, что подчиняют себе даже само солнце, проглотят и не заметят.

Стэнтон задумался. Может, все-таки следом отправиться? Лишняя помощь в поисках не повредит. Собравшись вскочить на коня, он коснулся ладонью горла. На пальцах осталась алая клякса. Опять порез кровоточит…