Агрессор - Андрей Нибаров

Почерневшие проломы в стенах смотрели на улицу угрожающе. Игорь шел, сжимая в руках лазерную винтовку.

Первый оснащенный допуском бластер не давал стрелять по спящим и безоружным, не давал стрелять по детям. Оказывается, уровень агрессии при этом зашкаливает. Хотя бойцу под гипнозом, стрелявшему по мешкам с песком, казалось, что он не особенно и зол, даже спокоен. Метод вытеснения, так это называется. Солдат не ведает, что у него в голове, ложные субъективные ощущения защищают психику от разрушения. Или, выражаясь проще: свое дерьмо не пахнет. Думаете, это не так?

За восемь месяцев на Зермине Игорь видел, как людей сжигали радостно, с улыбкой на лице. А вам приходилось сжигать спящего ребенка? Здесь их много притаилось по подвалам.

Десантники шли по улице разрушенного мегаполиса. Как бы они повели себя, если бы оружие могло взять и «запретить» выстрел?

Добрая война. Сам Игорь не сразу принял допуск, хотя в данный момент рисковал из-за него жизнью. Создатели ДОР-1 утверждали: чем больше людей убивает человек, тем выше его агрессия, а значит, и уровень защиты-вытеснения. Впервые услышав об этом, Игорь только посмеялся над гениями кабинетной работы. Вспороть виброштыком грудь врага и нажать на кнопку бомболюка, есть разница?

Боец из взвода Баталова, убивший голыми руками снайпера-«вольника», буквально разорвавший с помощью мускульных усилителей экзоскелета стоявшего перед ним человека, на следующий день сошел с ума. Но Баталов знал пилота, запустившего сотню нейтронных боеголовок, который после вылетов спокойно пил кофе. Правда, рот у летчика не закрывался, он все время говорил о долге. И тогда до Игоря дошло: вот она, «спасительная» сила замещения! Все подтвердилось: интенсивность, с которой защищалась психика, была прямо пропорциональна числу жертв.

Баталов не особо доверял ученым, но так вышло, что теорию допуска Игорь прочувствовал на собственной шкуре. Несколько дней назад Баталов сбил из портативной ракетной установки атмосферный истребитель. Поймал машину в рамку дисплея верхнего прицела, вдарил по истребителю «тупым» методом – неуправляемой прямой наводкой. Поблизости находится флаер федералов, который ракетный компьютер наведения мог по ошибке легко похоронить. Протонная боеголовка угодила в правый борт, и истребитель развалился на части, при этом Игорь ничего не почувствовал, словно решил задачку. Мысль о медали была. Пилота сбитого истребителя словно и не существовало. Вытеснение чистой воды: не видя глаз и лица, вытеснять легче. Вот за мальчишек-«плазматиков» медалей не хотелось.

Удивительно, чем больше людей убивал человек, тем меньше он испытывал злобы и душевного дискомфорта, но тем выше была вероятность того, что оснащенное допуском оружие ему откажет. Да, спокойней всех будет сепаратист, который нажатием кнопки поднимет столицу Зермины на воздух.

Через год-другой в армии допуска им всем, «профи сегодняшнего дня», придется буквально выворачивать собственное сознание наизнанку. Допуск попросту не дал бы выпустить Баталову ни одной ракеты, а пилоту истребителя начать атаку, если бы агрессия бойцов превысила допустимый предел.

«Чтобы мной помыкал собственный бластер!» – плевались зерминцы, те самые, что потом вовсю расстреливали на улицах мирных жителей.

Неделю назад у Баталова на Земле родился сын. Игорь отдал бы пять лет жизни, чтобы очутиться сейчас дома. А пока он шарил перед собой стволом лазерной винтовки, шел вперед, перебрасываясь по рации фразами с бойцами.

Баталов проглотил очередную капсулу из аптечки, он, как и остальные бойцы, уже не мог обходиться без фармподдержки. Так красиво называлась куча запрещенной подпольной дряни: всевозможные стероиды, синтетические гормоны, психостимуляторы вперемешку с амфетамином. Луч лазера бьет мгновенно, без упреждения. Жизнь бойца зависит от реакции, отсюда чудовищное, ежесекундное, до звона в ушах напряжение, и постоянные таблетки, инъекции для поддержания сверхчеловеческой реакции. Игорь краем глаза заметил фигуру за сгоревшим грузовиком справа, выстрелил, падая на тротуар.

«Свободник» осел. Мертв. Из окна супермаркета за грузовиком по десантникам начал долбить крупнокалиберный пулемет.

Взводный передал координаты цели. В небе резко проклюнулся, нарастая, рев ионных двигателей. Снижаясь, штурмовой флаер с грохотом разнес два верхних этажа супермаркета из лазерной пушки.

Зачистив супермаркет, Игорь с десантниками поднялся на грузовом лифте на крышу соседнего небоскреба. На уцелевшую там посадочную площадку указал пилот истребителя воздушной поддержки. Кабина лифта кое-как, на резервных генераторах, за два приема, но дотащила бойцов на последний этаж. Оказавшись на крыше, взводный вызвал транспортный флаер. Саперы еще возились в руинах, и возвращаться пешком через три квартала было небезопасно.

Мегаполис, третий по числу жителей город планеты, лежал перед ними разбитый. Небоскребы смотрели в небо закопченными остатками зеркальных стен, но сейчас километры разрушенных зданий, транспортных развязок, рухнувших на землю рукавов воздушного метро выглядели не столь обреченно.

Игорь присел у края крыши, положил лазерную винтовку на колени. Капитуляция. Зермина – последний рассадник свободного оружия – сдалась окончательно. Нарыв вскрыт и почти вычищен. Пройдет не так много времени, и все оружие федералов будет подчинено допуску.

Баталов снял шлем, отсоединил маску. Порывистый холодный ветер бил в лицо, но Игорь словно ощущал чистое дыхание, приближение новой жизни. Новая армия, новая эра.

У него, Игоря, на далекой мирной Земле рос сын. Сегодня Баталову пришлось убить троих, глотнуть горной мяты, но его дети будут жить в совершенно другом, счастливом мире. В пространстве допуска.

Покачиваясь, транспортный флаер вертикально опускался на посадочный круг в центре крыши.

Небо над мегаполисом разорвал оглушительный грохот. На западе возникла вспышка, видимое пространство затопил ослепительный свет. Когда он погас, Баталов увидел поднимающийся, растущий от горизонта, закрывающий полмира гигантский огненный шар. Слепящее солнце термоядерного взрыва стремительно увеличивалось.

Ударила волна нестерпимого жара. Ослепленный Игорь только успел заметить вспыхнувшую на высотной стоянке рекламную растяжку. И птиц. В небе горели птицы. Ослепительная сфера стала прозрачной, лопнула, в ее недрах возник огненный шар. Клубясь, он поднялся на текучей ножке, по которой вверх струилась земля. Ножка и сам шар ширились, освещая пространство, выталкивая облака, занимая, подпирая собой вмиг почерневшее небо. Над мегаполисом поднялся многокилометровый серо-белый гриб.

Десантники на крыше попадали на бетон. Стремительно расширяясь, кольцо ударной волны сметало здания, превращая кварталы в пустыню. В следующее мгновение небоскреб с людьми на крыше был опрокинут, разбит на миллионы осколков огненным валом.

Через несколько минут на землю просыпался черный дождь из хлопьев сажи. Черное облако дыма поднялось над горящими кварталами, накрыв руины плотной завесой.

Всего мятежники привели в действие четыре термоядерных заряда. Два из них превратили столицу Зермины в выжженный радиоактивный могильник.