Если очень долго падать, можно выбраться наверх - Ричард Фаринья

Первое официальное выступление Мими и Ричарда Фариньи как фолк-дуэта состоялось в июне 1964 года на фестивале в Биг-Суре, Калифорния, сразу по завершении которого они получили предложение от фирмы «Vanguard» записать пластинку. В сентябре они приезжают на Манхэттен, где в студии «Olmstead» записывают альбом под названием «Праздник серого дня». После записи снимают квартиру в Кембридже. В марте 1965 года издательство «Random Hоuse» заключило с Ричардом Фариньей договор на публикацию романа и даже выплатило весьма солидный по тем временам аванс.

В конце июля 1965 года в Ньюпорте проходил ежегодный фолк-фестиваль — традиционно главное фолк-событие года. Сенсаций было две: выступление Боба Дилана с рок-программой и дуэт Ричарда и Мими Фаринья, заставивший народ дослушать их выступление, несмотря на проливной дождь. В августе почти сразу после фестиваля Ричард и Мими возвращаются в Кармель, где работают в основанном Джоан Баэз «Институте изучения ненасилия». В сентябре они записывают свой второй альбом «Отражение в хрустальном ветре».

Примерно в это же время Ричард Фаринья заканчивает работу над романом «Если очень долго падать, можно выбраться наверх». Издатель отправил рукопись на рецензию Томасу Пинчону, опубликовавшему к тому времени две своих первых книги, получившему престижную премию и заработавшему в писательских кругах солидный авторитет. В ответе редактору Пинчон писал: «Давно не приходилось мне читать ничего настолько захватывающего и столь наполненного радостью с первой и до последней страницы. Эта книга — как Аллилуйя, исполненная на двухстах прекрасно настроенных казу — сильно, свингующе, мастерски, почтительно — и в то же время с медным гулом нахальства. Фариньей движет безошибочный и виртуозный инстинкт: он точно знает к чему в этой бестолковой республике следует относиться серьезно, а над чем смеяться; плюс — предельная честность, с которой он это делает. Закручивая свою пряжу, он втягивает туда и читателя, с головой погружая его в микрокосм, умудряющийся в одно и то же время быть поразительным, завораживающим, сексуально притягательным, глубоким, сумасшедшим, отталкивающим и прекрасным». Дику он написал то же самое, но более привычным для них языком — письмо наполовину состояло из повторяющегося словосочетания «охуеть можно».

Книга вышла 28 апреля 1966 года, а 30 апреля у Мими был день рождения. Утром в книжном магазине Монтерея состоялась презентация с раздачей автографов, вечером в доме самой старшей из сестер Баэз — Полин, незадолго до того тоже переехавшей в Калифорнию, — Дик устроил для жены вечеринку. У одного из гостей, почти незнакомого им приятеля Полин, был мотоцикл, на котором Фаринья с хозяином отправились кататься. Сорок минут спустя Мими услыхала вой полицейских сирен.

Тот, кто видел затянутые вечерним туманом калифорнийские дороги, знает, что по ним даже на четырех колесах опасно ездить быстрее сорока миль в час. Подстегиваемый радостными воплями Дика Фариньи, мотоциклист разогнал машину до девяноста. Они не вписались в поворот. С тяжелыми травмами водитель был доставлен в больницу, пассажир погиб на месте. Все.

Несмотря на трагедию, критика приняла роман мягко говоря, прохладно. Из более чем десятка современных книге рецензий положительной оказалась лишь одна. В такой реакции не было ничего удивительного, господа литературоведы привыкли к литературе совсем другого сорта. Вместе с Ричардом Фариньей о себе заявляло новое поколение, с которым никто не знал, что делать. Действительно, кто он такой — Гноссос Паппадопулис, совершенно очевидно «альтер эго» автора? Грек с претенциозным именем? Странник, который так носится со своей Исключительностью, что сам не верит в ее существование? Прометей, Дракула, Святой Дух, Пластиковый человек, хранитель огня, вечный девственник — и все это в одном лице? Преданный или предатель? «Среди больных обладать Иммунитетом» — это кредо? В конце концов, критика назвала главного героя романа антигероем и на том успокоилась.

Ричард Фаринья прекрасно знал, о чем его книга. В коротком эссе, которое должно было появиться в одной из сан-францисских газет 1-го мая 1966 года, он писал: «Разрешение конфликта между Внутренним и Внешним (микро— и макрокосм) — вот, между прочим, совершенно определенный мотив, которым руководствуется главный герой. Школьному учителю, считающему этот конфликт невразумительным, я бы рекомендовал теорию происхождения Вселенной на стр. 237. Для скромников, кто видит в книге неприкрытый секс, подойдет калькуляция на стр. 106. „Минитмэнам“, заподозрившим в гедонизме протагониста замаскированный призыв к бунту, настоятельно советую обратиться к тому месту в романе, где немец анализирует третье измерение. Все прочие вопросы предлагаю оставить до воскресенья 1-го мая, где во время встречи в книжном магазине „Дискавери“ я обещаю поискать ответы среди коллекции керамических голов».

Встреча, по очевидным причинам, не состоялась.

Время, как обычно, все расставило. Книга выдержала шесть переизданий, последнее — в серии издательства «Пингвин» «Классика двадцатого века»; в 1971 году был снят фильм с тем же названием, по общему мнению — неудачный. В том же году рассказы и стихи Ричарда Фариньи друзья издали в сборнике «Долго возвращаться, долго уходить»; в середине 70-х на Бродвее прошел спектакль «Ричард Фаринья» с никому тогда не известным Ричардом Гиром в главной роли; записи выступлений, два альбома, посвящение на первой странице «Радуги земного притяжения» Томаса Пинчона и множество цитат, на которые натыкаешься повсюду, от песен Джима Моррисона и словаря слэнга до газетных статей на экономические и бытовые темы.

«Собери свои печали», — пели они под проливным дождем на фолк-фестивале в Ньюпорте, и толпа в несколько тысяч человек пела вместе с ними:

Бестолку кричать, плакаться в жилетку,

Имена печалям раздавать —

Времена плохие, времена глухие,

Никто не в состоянии понять

Но если ты вдруг сможешь собрать свои печали,

То все отдай их мне.

Тебе осточертело, а я найду им дело —

Отдай печали мне.

Бестолку бродить, прятаться под крышу,

Смотреть на след блуждающей звезды —

Никого рядом с ласковым взглядом,

Никто не понимает, кто же ты.

Бестолку спорить, шарить в темных окнах,

Разглядывая тень чужой мечты.

Много ошибок, глупых улыбок —

Никто не видит то, что видишь ты

Бестолку скитаться, рыскать по дорогам,

Никто не скажет, как тебя найти.

Много тропинок, много запинок,

И нет никого позади

Но если ты вдруг сможешь собрать свои печали,

То все отдай их мне.

Тебе осточертело, а я найду им дело —

Отдай печали мне.

…Еще бы он этого не знал, «сумасшедший муж сестренки Мими и мистическое дитя тьмы» — так писала о Дике Фаринье Джоан Баэз. Микро— и макрокосм, свет и тьма — чего больше в его книге: все испытавшей мизантропии Одиссея или плюшевой радости Винни-Пуха?

Бум-бум-бум, вниз по дурацкой лестнице.

Фаина Гуревич