Притворись моим - Агата Лель

- ...а бирки, девчонки, просто вон туда, за молнию на спине перекиньте и всё. Не отрывайте только! Поняли? Мне эти платья потом ещё продать надо! - предупреждает Ирка, наша с Немоляевой одногруппница. Мы все вместе учимся на четвёртом курсе педагогического и подрабатываем кто где - жильё на что-то же снимать надо, еду покупать.

Новость о том, что я уезжаю из нашего крошечного ПГТ в большой город мама приняла как обычно - не разжимая губ. Она уже давно поставила на мне крест, с тех самых пор, когда увидела, что Андрей Колесов, одноклассник, провожая меня после школы до дома поцеловал у калитки. Просто в щёку, но мама уже записала меня в падшие женщины.

И это в одиннадцатом классе!

- "Мужчинам от женщин надо только одно! Во все времена так было! Обесчестят и бросят, а потом принесёшь в подоле. И кому? Маме, конечно! Кому же ещё!"

Я не стала ей тогда напоминать, что если когда-то такое произошло с ней, совсем не означает, что подобная участь ждёт и меня.

Мой отец, по рассказам бабушки, был военным. "Высоким, статным блондином-красавцем". Приехал в наш посёлок в командировку, познакомился с мамой - она тогда только аспирантуру закончила с красным дипломом...

- "...слова красивые говорил, обещал, что увезёт с собой в Санкт-Петербург, женится... Райка уши и развесила, а потом вот - ты родилась, только командировочного уже и след простыл", - сокрушалась бабушка, сминая руками пышное тесто.

Мама тогда жутко переживала, рыдала белугой. Потом на весь мир озлобилась, потом "чуть черти её в свой омут чуть не затянули" - еле живую из реки Усманки нашей рыбаки вытащили, а после всего мама в религию подалась, грехи до сих пор замаливает. И, судя по тому, в какой строгости и холодности она меня воспитывала, именно я её самый страшный непростительный грех.

В общем, уехала я в город с чистой совестью, а если говорить прямо - просто убежала, потому что жить под гнётом вечного недовольства было просто невозможно. У меня своя голова на плечах есть, вот, как-то до двадцати лет в мире "полного разврата" нетронутой дожила, никто не обманул и не растлил.

- Завидую я вам, девки, я бы тоже с вами сходила, - оперевшись щекой о кулак, вздохнула Ирка, пристально рассматривая меня сквозь линзы толстых очков. - Об открытии этого ресторана весь интернет трубит, журналисты приедут. Слышала, Егор Крид даже выступать будет.

- А не Стас Михайлов? - вклинивается Светка, силясь застегнуть молнию платья, которое ей явно прилично мало́.

- Может, и Михайлов, но если выбирать, лучше Крид - он моложе.

- Зато Михайлов опытнее. И богаче! - подметила Немоляева, справившись, наконец, с несчастной молнией. - Ну, и как я вам? - обернулась, являя нашим глазам закованную в тесный лоскуток ткани тощую девочку-подростка, зачем-то нацепившую наряд тайского трансвестита.

И вот что я должна была ей сказать? Что в этом золоте, стразах и пайетках она выглядит как новогодняя ёлка? Не умею я врать, совсем...

- Ну... так. Ярко.

- Я бы на твоём месте, Злат, вон то, малиновое до пят выбрала. Ты высокая, тебе подойдёт... - посоветовала Ирка, но я любезно отказалась.

Две ёлки на одну майскую вечеринку - это уже перебор.

- Чёрное какое-то. Вообще ни о чём, - резюмировала Немоляева, оценивая выбранный мной наряд.

- А мне нравится.

И мне действительно нравится. Строго, элегантно, очень стильно. И грудь сильно не торчит.

Спасибо, мама, твоё пуританское воспитание не прошло для меня даром.

- Короче, берите, но аккуратнее там, чтоб без затяжек и пятен. Если испортите, придётся покупать, без обид, - предупредила Попова, поднимаясь. - Это хозяйка магазина ещё не знает, что я её тряпки направо и налево раздаю, по шапке получу, если что.

- Ничего... Иринка... - кряхтит Светка, теперь уже пытаясь расстегнуть многострадальную молнию. - Вот выйду замуж за миллионера... я тебе этот... магазин в благодарность куплю... Уф, слушайте, помогите снять, а?

На открытие "Опиума" действительно собралась, наверное, вся элита города. Автомобили всё пребывали и пребывали, один дороже другого, как и шикарные наряды приглашённых.

Шелест постарался на славу, сделал из такого, в общем-то, заурядного события настоящее шоу: сам ресторан переливался тысячей огней, у незакрывающихся ворот дежурили вышколенные привратники, гостей встречали наряженные в причудливые костюмы раскрашенные актёры на ходулях...

Помпезно, ярко, громко.

- Слушай, а может, не пойдём? - начала канючить я, едва мы со Светкой только выбрались из такси и услышали музыку.

- Ты с ума сошла! Пропустить такое? Ни за что! Глянь, - повернулась спиной, - бирка не торчит? - и тут же, вытаращив глаза, беззастенчиво тычет пальцем на какого-то мужчину: - Это же этот... ну, как его там... Сливицкий! Меценат! Его по "первому" показывали!

Вот завидую я иногда Светке - всё для неё море по колено. И когда она, фантазируя, говорит, что обязательно подцепит себе какого-нибудь миллионера и вырвется из нищеты - я ей верю. Такие, как она, всегда себе дорогу в лучшую жизнь пробьют. Где-то хитростью, где-то откровенной наглостью.

Даже место горничных в этой гостинице она нам по своим каким-то каналам пробила, а претенденток на эту, прямо скажем - не самую престижную должность было достаточно. Платят в "Адмирале" хорошо и вовремя, работа хоть и тяжёлая, но график для нас, студенток, очень удобный - плавающий, можно брать только вечерние и ночные смены, а утром посещать занятия.

- Точно Сливицкий. Интересно, он женат...

- Господи, Света! Ему лет шестьдесят пять, не меньше!

- И что из этого? Мне же его не варить! Деньги, Златочка, не пахнут и срока годности не имеют. Я всю жизнь с матерью-алкоголичкой с хлеба на воду перебивалась и тряпки с китайского рынка носила, вот оно всё у меня где, - проводит большим пальцем поперёк горла. - Я из своей тьмутаракани сюда за хорошей жизнью приехала, и если хорошую жизнь мне подарит кто-то типа Сливицкого, ну что ж... Да и молодых любовников на стороне никто не отменял.

- Света-а! - пихаю подругу кулачком в бедро и цепляюсь за подставленный локоть. - Надеюсь, подобных жертв ты избежишь и найдёшь себе кого-то помоложе... хотя бы лет на двадцать.

- Например, сына Шелеста, - мечтательно тянет Немоляева. - Молодой, красивый, наследник гостиничной империи. Завидный жених.

- С чего ты взяла, что он красивый? Если он пошёл в своего отца...

- Видела один раз: приехал, что-то здесь покружился с папашей своим и курицей какой-то белобрысой. Я сразу на него глаз положила. Поняла - надо брать!

- Так он же с курицей был!

- И что дальше? - смотрит на меня как на дурочку. - Куриц много, а я такая одна. Не женат? Не женат! А значит, всё дороги открыты.