El creador: короткие рассказы - Андрей Миллер

ТРИ ЦАРЯ ПОСТИРОНИИ

Только один сын был от него: второго неверная жена нагуляла с негром, третьего — с иранцем. Но он отнёсся к этому постиронично, одновременно серьёзно и нет: назвал сыновей Каспаром, Бальтазаром и Мельхиором. Вдруг они правда примут участие в чём-то великом? Или просто получится библейская отсылочка, как у Снайдера с Ридли Скоттом…

ЖИВАЯ ИСТОРИЯ

— Швы, значит, машинные… тесьма из магазина… комплект с анахронизмами…

Суровая тусовка living history неласково приняла Антона. Прямо в глаза называли «гобулём» и «марсианином».

Ну ничего. Он пересчитал пробирки. Yersinia pestis, чумная палочка. Осталось только как-то вынести все это из института — и на следующем «четырнашном» фестивале Антон устроит настоящую историческую реконструкцию!

Сокрытое в листве

Чёрный был очень зол. И трудно сказать, куда в большей степени направлялась его ярость: на врага, на собственный полуподавленный страх перед ним или же на друзей — которых ужас полностью лишил присутствия воинского духа. Жалкое зрелище, право слово!

— Выходит, мы только на это способны? Прятаться? Каждый раз дрожать в тёмном углу, молясь, чтобы всё поскорее закончилось?

Рыжий выразил свой ответ без единого звука: лишь презрительно повёл головой. А вот Белый молчать не стал.

— И что же ты предлагаешь, позволь полюбопытствовать? Что мы, по-твоему, должны делать?

— Сражаться, конечно же. Избежать позора нетрудно.

— Ну-ну. Если надоело жить, иди туда и дерись. Но без меня! А когда Оно тебя сожрёт, то клянусь: я буду смотреть на это из-за угла и смеяться!

Прозвища Чёрный, Белый и Рыжий они дали друг другу сами: естественно, клички обрисовывали внешность. Других соплеменников, оборванных и одичалых, друзья видели очень редко. Лишь издалека, бродящими где-то снаружи большого дома, ставшего привычным укрытием.

А потому ничего, кроме привычных кличек, не требовалось. И конечно, трое друзей презирали имена, которыми окрестили их Эти.

— Я давно убедился, что Эти сами по себе ничего не стоят. — заявил Белый. — Иначе не пытались бы нас задобрить, не предлагали бы пищу. Ими легко помыкать, это разумный компромисс. Становятся смелыми, только когда приходит Оно — а в остальное время мы здесь хозяева. Меня это устраивает.

— Ну, конечно… тебе довольно крыши над головой и возможности брать у них пищу без лишнего риска. Ты убеждаешь себя, что стал хозяином — но Оно каждый раз ставит нас на место. Это ли не путь, ведущий к жалкой смерти?

Не так уж часто показывалось в их надёжном прибежище Оно — жуткий союзник вполне безобидных Этих. Редко, но зато с завидной регулярностью. Белый был прав: Эти сами по себе не представляли никакой угрозы. Старались быть друзьями. Эти — большие и сильные, но у них нет ни когтистых лап, ни клыков —в отличие от чудовищ, что рыщут снаружи.

Совсем другое дело — Оно. Омерзительный монстр, несравнимый с чем-либо другим, встреченным друзьями на их веку. Вытянутое овальное тело, похожее на огромного паука, рано или поздно выползало из своей тёмной обители: медленно и уверенно, ведомое кем-то из Этих. Вытягивало гибкую шею, вдесятеро превышающую длину туши, венчающуюся широкой отвратительной пастью. Но кошмарная внешность — ещё полбеды.

Куда хуже был его рёв. Врываясь в обиталище троицы, Оно издавало оглушающие звуки, от которых дрожь пробегала по конечностям и кровь стыла в жилах. Да, Чёрный не стеснялся признать: он тоже испытывал страх. Но всегда умел бороться с ним, ежедневно созерцая неизбежность смерти.

— Здесь нас не достать. — Рыжий всё-таки заговорил. — Укрытие проверенное. Сюда Оно не заглядывает. Я даже не уверен, что Оно ищет именно нас. По-моему, Эти просто его кормят… Если сидеть тихо, то Оно насытится, не причинив нам вреда. И всё снова будет хорошо…

— Значит, Оно забирает нашу пищу. Недопустимо! Я никогда не давал Этим спуску. И не собираюсь!

Один и тот же разговор повторялся каждый раз. Белый и Рыжий не искали новых оправданий своей унизительной привычке прятаться от монстра. Чёрный помнил: его друзья не всегда были такими. Когда-то они решительно давали бой любому, не уступали своего. А теперь… размякли от спокойной жизни. Приучились смиряться. Сбились с пути воина.

— Довольно. — прошипел Чёрный. — Я выхожу, и будь что будет. Можете идти за мной, а можете оставаться здесь. Мне всё равно.

— Не стану по тебе плакать. — Белый улёгся на пол, равнодушно отвернувшись к стене.

Чёрный не оглянулся: выбирался ли Рыжий через узкий лаз вслед за ним, или нет… какая разница? Исполнись решимости и действуй, иных ориентиров отец Чёрному не внушил. Настоящий воин не думает о победе и поражении: лишь бесстрашно бросается навстречу неизбежной смерти.

Он выбрался в узкий коридор. Хотя перемещалось Оно медленно, но проворство его гибкой шеи было завидным: так что ограниченное пространство — хоть какое-то уравнивание шансов. В непростой жизни нажив большой опыт охоты, Чёрный превосходно понимал: слабое место чудовища — именно шея. Очевидно, что она мягкая, тогда как тело и голова покрыты плотной оболочкой, напоминающей хитин. Бить следует именно в шею. Одним ударом наповал.

Рёв приближался: судя по звуку, Оно вот-вот должно было показаться из-за угла. Чёрный затаился, рассчитав дистанцию, которую сумел бы преодолеть одним рывком. Наверняка Оно подслеповато и не заметит охотника в тени. А едва пасть, просунувшись в коридор, повернётся в другую сторону — нужно атаковать.

Возможно, монстра не получится убить. Но хотя бы показать ему, чего Чёрный стоит — наверняка. Если противники одинаково сильны и решительны, то исход поединка решают сила духа и судьба.

Бой уже был близок. Чёрный сжался пружиной и обрёл внутренне спокойствие. Он вспомнил своего отца, давно погибшего в неравной схватке. Наверняка в миру усопших отец сейчас одобрительно улыбался.

***

— Твою мать! Брысь!!!

Яша, историк-японист, был очень интеллигентным человеком – и даже такое выражение позволял себе редко.

Но внезапно выскочивший из-за угла кот, со злобным шипением вцепившийся в шланг пылесоса, напугал его не на шутку. Яша