Исполнение - Дмитрий Янтарный

— Тарган, — успокаивающе сказал Геярр, сидевший с Уталаком на софе, — это нужно потерпеть и переждать. Цвета шестьсот лет ждали возможности освободиться. Если ты думаешь, что они нам так легко простят свою покорность и безмолвие —, то ошибаешься. Они будут играть на наших нервах, и много. И нам остаётся только молча терпеть.

— Но почему надо терпеть такое? — вспыхнул Тарган, ударив кулаком по столу, — Это уже прямое неуважение к хозяевам замка! За одно лишь это любого другого я крепко взял бы за шкирку и преподал хороший урок. А если завтра нашим молодожёнам вздумается насладиться обществом друг друга в нашей спальне — как мне к этому относится?

— А если на чаше весов лежит будущее без боли всего твоего семейства? — спокойно спросил Мизраел, — что для тебя важнее: сохранить статус и лицо или закрыть глаза на пару неблаговидных поступков ради тех, кто тебе дорог?

— Неплохо сказано, Мизраел, — одобрительно хмыкнул Уталак, — так что да, Тарган, терпеть будем вместе. Я истратил немало нервов и прибавил седины в голове, пока рос Дитрих. Мизраел тридцать лет терпел все выходки и срывы Меридии. Почему только мы с ним должны отдуваться за всех?

Тарган заскрежетал зубами. Он, действительно, был готов на всё, лишь бы его любимые дети однажды перестали ощущать боль Цветов. Но это…

— Не переживай, дружище, — успокаивающе сказал Геярр, — мы слишком давно друг друга знаем, чтобы притворяться. И слишком стары для того, чтобы смеяться над этим. А ещё прекрасно понимаем, что в нашем возрасте даже драконы уже не изменятся. Поэтому, несмотря на то, что нам порой приходилось рвать друг другу глотки, мы всё равно поддерживаем связь и можем вот так спокойно поговорить.

Геярр встал и, пройдя через весь кабинет, подошёл к окну, возле которого и стояло кресло Таргана.

— И потому, что мы хорошо друг друга понимаем. Знаем, какой это тяжёлый труд и какая ответственность — быть главой драконьего клана. Поэтому не нужно натягивать маску, Тарган. Мы прекрасно понимаем, как тебе подобное неприятно. Ну вот ты выговорился, спустил пар, мы тебя выслушали и посочувствовали. Теперь же надо двигаться дальше.

Уталак и Мизраел с завистью переглянулись. Геярр был страшен именно этой своей силой. Силой влияния и убеждения, способностью успокоить кого угодно. Даже когда Уталак в бешенстве прибыл тридцать лет назад к Золотому хозяину, спросить с него за вывод Лиалы из Сиреневого замка и попытку Мехона пробиться во сны Дитриха, Геярр его успокоил меньше чем за десять минут. И Уталаку просто ничего не оставалось, кроме как принять его извинения и компенсацию. Наверное, ещё и в этом была причина того, что драконьи Хозяева поддерживали такую тесную связь. Потому что каждый из них имел свою, особенную власть над остальными. И власть Геярра, которую даровало ему Золото, была поистине велика. Пожелай он — сумел бы вертеть всем Драконьим Архипелагом так, как ему вздумается, и ещё Анваскором помыкать в придачу.

Впрочем, более молодому Геярру были свойственны подобные развлечения — Золотой Хозяин в своё время имел очень обширную сеть связей и знакомств везде, где только можно представить. И, стоит отметить, именно по этой причине Золотому клану меньше всего досталось в своё время от Убийцы драконов. Их подопечные тогда буквально боготворили своих крылатых хозяев, и когда пришло время восстания, они хоть и пошли за Убийцей, но позволили подавляющему большинству золотых драконов убраться подобру-поздорову.

— Ладно, — проворчал Тарган, — проехали. Давайте вернёмся к остальным, вечер ещё не окончен. Но в будущем, Уталак, — недовольно повернулся он к Сиреневому Хозяину, — если твоим домочадцам что-то потребуется — потрудитесь подойти и сказать об этом. Мы всегда шли навстречу тем, кто честно просил о помощи…

— Если бы всё было так просто, дружище, если бы всё было так просто, — печально ответил Уталак, — мы были прямыми свидетелями унижения Цвета, его безмолвности и покорности на протяжение всех шестисот лет. Лучше молись, чтобы это была самая высокая цена, которую придётся заплатить…

Прошло три месяца. Наступил день зимнего солнцестояния. И, как следствие, гости собрались уже в Сиреневом замке.

Здесь у Дитриха и Меридии были развязаны руки. Принц был дома. Он был по всем законам обвенчан с Меридией. И если кому-то и не нравилось, что она так явно проводила ночи в комнате Дитриха, своё приходилось оставлять недовольство при себе.

А, между тем, в плане близости у молодожёнов не всё складывалось так гладко. Меридии сейчас было девяносто четыре календарных года. Дитриху — тридцать. И хотя у принца было ускорение роста, всё равно по человеческим меркам ему исполнилось восемнадцать лет, а Меридии — двадцать пять. Естественно, это не могло не привести к очевидным проблемам. Дитрих просто не поспевал за своей супругой. Та, утоляя жажду, которую испытывала тридцать лет, никогда не могла вовремя остановиться. И опомниться ей удавалось только тогда, когда Дитрих, полностью обессиленный, лежал рядом с ней. Но даже в эти моменты она могла привнести нежность. Оборачиваясь драконом и обнимая свою пару крыльями, она чувствовала его дыхание, биение сердца. И всё было бы ничего, если не одно «но»…

«В его положении старость — последняя вещь, о которой стоит беспокоиться…»

Сказанные Янтарём слова звучали в мозгу раз за разом и отравляли существование. Собственно, это и было одной из причин несдержанности Меридии. Она боялась. Порой даже впадала в панику, страшась, что, обретя Дитриха, потеряет его снова. И этот страх заставлял её снова и снова бросаться в объятия к юному дракону, чувствовать его, находиться рядом каждую секунду.

И вот на пятый день, уже привычно обратившись в драконицу и обняв Дитриха крыльями, принцесса закрыла глаза, засыпая… И внезапно увидела то, от чего чешуя ее похолодела. Они увидела, как Дитрих, её Дитрих уносится вверх, объятый янтарным светом. Он молчит, но тянется к ней, как и она к нему, но не может… не может его поймать!..

Драконица в ужасе очнулась. Бережно пошевелив лапами, они прижала принца к себе. После чего аккуратно уложила на постель, приняла вторую ипостась и, накинув халат, вышла на балкон.

Холодный зимний воздух взбодрил Меридию и утихомирил разгулявшуюся фантазию. Девушка облокотилась о парапет, созерцая луну над океаном. Наверное, стоило наконец это принять. Никакое счастье и никакая радость не могут длиться вечно. Особенно с учётом того, какой ценой Дитриху удалось остаться в первый раз. Но, проклятье, как же этого мало…

— Мне холодно, — чуть капризно прозвучал родной голос сзади. Несмотря на то, что пока успехи на любовном поприще несколько уязвляли самолюбие принца, спать в объятиях драконицы ему нравилось. Посмотрев на Меридию внимательнее, он заботливо спросил:

— Не спится?

— Сны замучили, — ответила Меридия.

— Серебро? — понимающе спросил принц.

— Нет… неважно, — сказала девушка.

— Может, поговоришь с Лиалой? — с искренним беспокойством в голосе спросил Дитрих, — сны — это по её части.