Ночная тревога - Андрей Алексеевич Молчанов

— А если эту машину застраховать и… в столб? — мрачно вопросил приятель.

Я тут же объяснил, по какой причине подобное нерентабельно.

— А если посылку на тысячу застраховать, — не унимался он, — и… ну… с сухим льдом ее… например?

Идея показалась мне красивой, но, так как предполагала официальное расследование, достаточно скользкой.

Думали еще, разно и долго. В отступлениях мне было поведано кое-что о дзен-буддизме, об авангардизме, о спиритизме и парапсихологии. Рассказы друга о парапсихологии меня потрясли. При этом он клялся, что лично видел мужика, умеющего двигать стаканы усилием воли и наложением рук избавляющего расслабленных от насморков, астм и головных болей. Тут-то ко мне и пришла мыслишка… Заработать на этой самой психологии!

— Надо заработать… на телепатии! — сказал я.

— На псевдо?.. — уточнил Олег.

— Ес-стественно!

— Надо думать, — сказал мой друг и прямо со стула сполз на пол; лег, раскинув ноги в драных шлепанцах. — Гимнастика йогов, — пояснил, закрывая глаза. — Поза трупа. Представляешь птицей себя… орлом… парящим в небе. Ты… сиди.

Я сидел, размышляя. Товарищ мой явно тронулся на своих авангардистских штучках и всяких японо-китайских богах и религиях. Но это, в общем, меня не смущало. Во мне он вызывал грустный, болезненный интерес, какой обычно и вызывают всякие чудики, но, надо отдать должное, что, помимо всех своих вывихнутостей, кое в чем он мыслил ясно, здраво, с учетом многих жизненных тонкостей, и дело с ним можно было иметь вполне.

Минут через пятнадцать Олег, сморкаясь и с хрустом разгибая суставы, встал.

— Полет закончен? — спросил я — не без интереса, впрочем.

— Вот что, — осоловело глядя в угол, сказал он. — Идея есть. Ты приходишь… куда-нибудь. Ну, ресторан… компания. Заводишь разговор. Парапсихология. Телепатия. Скептики, конечно. Ну, говоришь: есть знакомый, угадывает мысли на расстоянии. Не верят. Споришь. Сто рублей… Ну, вытаскиваешь колоду карт. Выбирайте. Тянут туза пик… к примеру. Ну, идешь к телефону, набираешь номер. Даешь трубку. Тот спрашивает: «Олега Сергеевича». Я говорю: «Да». Он: «У нас тут с вашим товарищем спор. Вы телепат…» Понимаешь? Я ломаюсь. Тот, естественно, настаивает: какую, мол, карту вытащил? Отвечаю: «Туз пик». Сто рублей. Ну, пополам.

— Ты чего? — не уяснил я. — В самом деле телепат? — И посмотрел растерянно на последнее полотно Олега — затоптанный окурок в масштабе один к пятидесяти. На полированном паркете.

— Я хочу достигнуть, — вдумчиво сказал Олег. — Йога дает много…

— Что-что?

— Путь к совершенству долог, но, когда он пройден, дух может стать свободным от тела…

— Это… когда помрешь, что ли? — спросил я, разбегаясь в мыслях.

— Да нет же, — расстроился Олег от моего непонимания. — Ты можешь покинуть свою оболочку… ну… на час, потом вернуться… Свобода, ясно? Дух твой неограничен в перемещениях по Вселенной. Звезды, луна… Космические корабли! Ха-ха… Как жалко и нелепо все! Есть два пути к познанию. Познание через моторы, бензин, лекарства, книги и углубление в себя, раскрытие в себе вселенской силы, чья мощь… Ракеты… хе! Что тело? — Он погладил себя по загорелому волосатому животу. — Кокон! А дух — это прекрасная бабочка, и, покидая тело, она делает нас свободными истинно! Тут есть неувязки с буддизмом…

— Ну так… насчет… — перебил я.

— А, — вспомнил Олег. — Значит, так. Олег Сергеевич — туз пик. Алексей Иванович — дама крестей. Короче, кого подзовешь к телефону. Отчество — масть, имя — карта.

В величайшем восхищении я потянулся к стакану, намереваясь произнести тост за светлую голову своего приятеля.

Но бутылка по каким-то мистическим причинам оказалась пуста.

МАРТ 198… г.

С маман я договорился сердечно и четко: сто пятьдесят рублей в месяц на жратву я даю, остальное мое. Та, простодушно ориентируясь на мою зарплату, просила вдвое меньше, но я проявил благородство, так что родители остались довольны. И папаня, расчувствовавшись, что ли, сказал, что в состоянии купить списанную из такси «Волгу» и считает, что «Победу» мне пора сменить на более приличный и современный аппарат. Я не протестовал. Единственное, что родителей смущало: мой новый гардероб, приобретенный через порочные связи Михаила. Гардероб включал в себя три пары штанов «Ли», замшевый лапсердак, десяток рубах явно капиталистического производства и также сундук типа «президент». Откуда, и что, и на какие деньги, я отмалчивался, хотя честнейший папаша, опутанный подозрениями, порывался прочесть мне нотацию. Но не удавалось: я пребывал в режиме крайней занятости и домой прикатывал где-то за полночь. Деньги благодаря работе на доходном месте появились, но с каждым днем их требовалось все больше и больше. Проблема кооператива рождала проблему мебели, мечталось о видеоаппарате, телефоне с памятью и так далее до бесконечности. Я понимал: предстоит напряженный, изматывающий труд! Мастерство друга своего Олега (кстати, систему «туз бубей — Иван Иванович» мы разучили с ним, как таблицу умножения), итак, мастерство его я оценил по достоинству после реставрации религиозной живописи. Из ничего, из черной, в пыль рассыпавшейся древесной трухи он воссоздал крепенькие, выгнутые дугой доски, сиявшие красками, лаком — будто только с конвейера.

Доски, перебинтованные туалетной бумагой, легко уместились в просторном чреве портфеля «президент». Тайное свидание с иностранным представителем готовил Михаил. Встречу после некоторых колебаний решено было провести в гостинице, куда под шумок мы попали, примкнув к составу какой-то делегации. Скажу по-честному, когда я отправлялся на это рандеву, то предварительно обожрался валерьянки и от мыслей, что в любой момент нас могут застукать на этакой аферище, потел хуже, чем в бане, хотя морозище выдался зверский, а делегацию мы караулили час. В гостинице более-менее успокоился. Посмотрелся в зеркало, пока гардеробщица бегала за номерком, — ничего прибарахлился: замшевый пиджачок, бабочка, очки-капли с золотистыми стеклами…

— К лифту! — шепнул Мишка и стукнул меня «президентом» под зад. — Красавчик. — Изысканностью манер он, стервец, не отличался никогда.

Я стукнул в нужную дверь. Руки у меня были противно-влажные. Хотелось домой, хотелось выпить на кухне чайку вприкуску с папашиной проповедью… Дверь открылась. На меня уставился лысый очкастый тип лет сорока — маленький, верткий, в потертых джинсах с бахромой и в футболке; на босых ногах — тапочки типа турецких, с загнутыми мысками; бородища лопатой; вообще волос на его физиономии было значительно больше, чем на голове.

— Мистер Кэмпбэлл? — спросил я с английским акцентом.

— Да, да… — Он высунул нос в коридор, шваркнул глазом в