Грезы наяву - Патриция Райс

Алекс окинул скептическим взглядом странноватое одеяние Э. А. Веллингтона. Под сюртуком, как и положено, оказались бриджи и чулки, но ботинки были явно маловаты для мужских. Взгляд скользнул выше, безуспешно пытаясь уловить контуры тела под просторным синим муслином, потом, миновав стройную шею, остановился на приятных и, несомненно, женских чертах лица. Холодные, необычайно глубокого голубого цвета глаза смотрели на Хэмптона из-под красиво изогнутых бровей без особого дружелюбия.

Он спокойно воспринял эту холодность.

— Я не собираюсь говорить о деле с женщинами или недорослями. Я желаю поговорить с Э. А. Веллингтоном, написавшим это письмо. Причем немедленно. Я приехал из Лондона не для того, чтобы разгадывать шарады.

Клерк женского рода шагнула к прилавку и взяла письмо из его рук. Она была чуть выше среднего роста. Женщина с такими волосами не должна стягивать их простой лентой. Мужчина сразу захочет узнать, как будет выглядеть, если лента вдруг развяжется и густые каштановые локоны рассыплются в беспорядке по гордо развернутым плечам и по спине. Черт, может, она именно этого и хочет! Алекс взял свои чувства на жесткий поводок и бесстрастно смотрел, как женщина разглядывает письмо.

Она вернула бумагу через прилавок и подняла глаза, чтобы встретиться с его почти гневным взглядом.

— Я — Эвелин Аманда Веллингтон, и это письмо писала я. Но вы, полагаю, не лорд Грэнвилл.

Хэмптона обдало жаром. У многих мужчин сосало под ложечкой от страха, когда он смотрел на них так же яростно. Его собственный кузен в детстве, бывало, убегал от него и не показывался целыми днями. Даже сейчас посматривал с тревогой, когда Алекс начинал сердиться. Как смела нахальная женщина затеять с ним недостойную игру, да еще и оскорблять его?

— Я — Александр Хэмптон, мисс Веллингтон. Если Веллингтон — ваше настоящее имя. А лорд Грэнвилл — партнер без права решающего голоса в «Грэнвилл Эптерпрайз». Он не имеет никакого коммерческого интереса в корабельных перевозках. Это — моя епархия. Может, лучше попросить прийти сюда вашего отца?

На ее щеках зажглись пятна румянца, и влажные, прекрасной формы губы сжались, четче выделив решительный подбородок.

— Попросить, конечно, можно. Только он умер прошлой осенью, задолго до этого письма… Но даже когда он был жив, всю переписку вела я. И если у вас есть что сказать в ответ на обвинения, содержащиеся в письме, то лучше иметь дело со мной.

Эвелин расправила плечи и посмотрела на незнакомца сквозь густые ресницы со всей твердостью, на которую была способна. Она привыкла иметь дело с громогласными капитанами, разгневанными коммерсантами, развязными разносчиками. Но не знала, как вести себя с гигантами, у которых скулы словно выточены из камня, а глаза… Господи, нужно быть святой, чтобы смотреть в эти глаза без робости! Ей пришлось взять себя в руки, прежде чем она смогла разобрать его слова.

— …ответить на обвинения! Я приехал сюда за тем, чтобы вы сняли их и оправдали меня перед партнерами, пока те не утвердились во мнении, что я закоренелый преступник. «Грэнвилл Энтерпрайз» не занимается, и никогда не занималась контрабандой! И у меня лично нет никакого желания быть повешенным из-за французского бренди. Я полагаю, вы готовы подтвердить доказательствами ваши обвинения?

— Лучшее подтверждение — ваши грузы.

Эвелин, сдерживая закипающий гнев, посмотрела на самонадеянного пришельца. То, что он явился лично ответить на ее письмо, несколько поколебало уверенность, но его надменная манера вызывала неприязнь. Ей надоело, что к ней относились как к недочеловеку, потому что она — женщина. Она управлялась со складами не хуже отца, поскольку все последние годы усердно ему помогала. И этот человек не имел никакого права смотреть на нее, как на улитку.

— Тогда найдите кого-нибудь, кто пошел бы со мной и проверил каждый чертов бочонок, каждый ящик, адресованные вашей фирме. А затем я жду письменных извинений, чтобы успокоить своих партнеров.

— Было бы странно, если бы незаконные операции продолжались после получения вами моего письма. Но если вы его никому не показывали и не давали ходу… тогда я отправлюсь с вами. Подождите минуту, я найду кого-нибудь, кто присмотрит за конторой.

Выйдя в заднюю комнату, Эвелин начала расстегивать куртку, как вдруг замерла, услышав раздраженный ответ визитера:

— С какой стати я пущу в трюм ничего не смыслящую в делах женщину, где она упадет в обморок при виде первой же крысы! Дайте мне кого-нибудь поопытнее и с крепким желудком.

Эвелин вернулась, чтобы еще раз взглянуть на английского денди с его четким, надменным лондонским выговором и устарелыми взглядами.

— Я лазала по трюмам с десяти лет. А сколько лет вы провели в трюмах, мистер Хэмптон?

Замечание било не в бровь, а в глаз, и Хэмптон не нашелся что ответить. Поклявшись в душе повести ее хоть в преисподнюю, если она того потребует, лишь коротко кивнул:

— Как хотите.

Эвелин снова удалилась в заднюю комнату, где торопливо сняла куртку и заколола волосы в тугой узел. Обычно она носила бриджи во время работы в складе, но сейчас не видела нужды снимать их, чтобы залезать в корабельный трюм. Мужчины, которые там работали, привыкли к ее необычной одежде. Во всяком случае, это лучше, чем длинная юбка и кружева. Хотя ей казалось, что надменный незнакомец за стенкой был иного мнения.

Озорно улыбнувшись, она позвала Джейкоба. Из-за стеллажей появилось маленькое личико и недоверчиво посмотрело на нее.

— Ты собираешься оставить меня здесь одного? Мальчишеский голос пресекся от изумления.

Эвелин усмехнулась и пригладила длинную вьющуюся прядь, выбившуюся из прически Джейкоба.

— Ты не устаешь повторять, что тебе почти двенадцать. Этого вполне достаточно, чтобы остаться здесь и отвечать всем, кто будет мной интересоваться, что я скоро вернусь.

Джейкоб мотнул головой, уклоняясь от ладони сестры.

— Да останусь, останусь! Чего тут такого?

Войдя вслед за сестрой в переднюю комнату, он бросил по-мальчишески вызывающий взгляд на незнакомца, который заполнил собой почти все пространство по другую сторону прилавка. Дорогой наряд мужчины был вовсе не похож на подбитый атласом сюртук дяди Джорджа: он туго обтягивал широкие плечи незнакомца и в поясе нигде не морщил. Безупречной белизны кружева на манжетах и такой же воротник говорили о богатстве, хотя черный атласный бант на затылке смотрелся простовато. Но больше всего привлек внимание Джейкоба жилет. Он ненавидел жилеты. Они облепляли колени и хлопали, словно паруса во время бега. Но жилет незнакомца едва доходил до бедер. Джейкоб захотел исподтишка посмотреть, нет ли у мужчины на боку шпаги.

— Мистер Хэмптон, это мой брат Джейкоб… Джейкоб, как ты себя ведешь?! — прикрикнула Эвелин, заметив, что мальчик, привстав на цыпочки, старается заглянуть поверх прилавка.

В резких чертах лица мужчины не отразилось никакого чувства по поводу столь явной заинтересованности Джейкоба, и Эвелин поспешила к выходу.