Две сестры - Эйлин Гудж

Дорогу к квартире мисс Хони Линдсей нашла бы даже с завязанными глазами. Для этого ей хватило бы одного только запаха, являвшего собой мощную смесь сигаретного дыма и аромата духов. Девочка постучала в дверь, и спустя минуту или две та распахнулась. На пороге, в клубах сигаретного дыма, рванувшихся наружу, возникла, подобно перезрелой нимфе, приходящая няня ее сестры. Сегодня мисс Хони побывала в салоне красоты, и ее волосы, своим ярко-желтым цветом не уступающие ноготкам, были собраны в высокую прическу на затылке, откуда ниспадали несколько нарочито небрежных прядей, придавая ее и без того высокой фигуре некую монументальность. На ней было гавайское платье без рукавов и с низким вырезом, подчеркивающим внушительный бюст, и лимонно-зеленые сандалии, застежки которых украшали пластиковые маргаритки. Кулон, блестящий розовый камешек в форме ангела, покоился в ложбинке меж ее грудей, а между пальцами с ногтями, покрытыми кроваво-красным лаком, она небрежно держала сигарету с мундштуком. Мисс Хони походила на красотку с неоновой рекламы, нежданно-негаданно объявившуюся темной ночью посреди пустыни.

— Боже милосердный, сладкая моя, что стряслось? Ты выглядишь так, словно за тобой черти гонятся, — растягивая слова, процедила она, глядя на раскрасневшееся личико Линдсей и отмечая, что у девочки на лбу выступили капли пота. Вытянув шею, она вгляделась в темноту у нее за спиной, куда не доставал свет, падающий из коридора.

— А где моя малышка?

Сердце у Линдсей замерло, а потом оборвалось и ухнуло куда-то глубоко-глубоко.

— Я… я думала, что она у вас.

Мисс Хони застыла на месте. Из телевизора, работавшего в гостиной, донесся кашляющий маниакальный смех зрителей за кадром.

— Если я правильно тебе понимаю, ты не знаешь, где находится твоя сестра?

Линдсей запрокинула голову, прогоняя непрошеные слезы.

— Я отвернулась всего на минуту, клянусь. Она сидела за столом и вдруг исчезла.

Мисс Хони нахмурилась.

— А твоя мать уже знает об этом?

Линдсей отчаянно затрясла головой и пролепетала:

— Нет. Я должна была присматривать за Керри-Энн.

Мисс Хони нахмурилась еще сильнее, поджав свои ярко накрашенные, алые губы так, словно собиралась сказать что-нибудь неприятное, но потом решила промолчать, как воспитанный человек. Несомненно, эту реакцию у нее вызвала Кристал. Однажды Линдсей слышала, как она, разговаривая с кем-то по телефону, заявила:

— Убейте меня на месте, но если тому, как быть матерью, учат в школе, то она прогуливала эти уроки.

Можно было не спрашивать, кого она имела в виду.

Несмотря на деланно жизнерадостный тон мисс Хони, беспокойство ясно читалось на ее лице.

— Не волнуйся, сладкая моя. Мы непременно найдем ее. Она не могла удрать далеко, наша маленькая проказница.

«Блохи тоже маленькие, — мимоходом отметила Линдсей, — но попробуйте поймать хоть одну!»

Вместе они направились в контору мотеля. Там сидел мистер Бойл, склонив лысеющую голову над программой скачек.

— Нет, я не видел ее, — сообщил он им и пробормотал что-то себе под нос. Вернувшись к прерванному занятию, он стал обводить кружочками своих фаворитов. — Вам следовало бы получше следить за своими детьми.

— А вам, мистер, лучше бы последить за своим языком. — Мисс Хони наклонилась и заглянула ему в лицо.

Глаза ее превратились в узенькие изумрудно-зеленые щелочки, а ярко-рыжие кудряшки негодующе задрожали, словно от порыва сильного ветра. Прежде чем ошарашенный управляющий успел открыть рот, она развернулась на каблуках и, вызывающе покачивая бедрами, прошествовала к выходу.

Впрочем, Линдсей не разделяла ее негодования. Разумеется, мистер Бойл — просто старый козел, но на этот раз он был несокрушимо прав. Ей следовало получше следить за своей сестрой. Если что-нибудь случится с Керри-Энн…

Словно прочитав ее мысли, мисс Хони крепко сжала ее руку.

— Она найдется, вот увидишь. За этой малышкой приглядывает целый сонм ангелов-хранителей, можешь мне поверить. — Мисс Хони собирала ангелочков не просто так: она верила в них так же, как некогда Линдсей верила в Деда Мороза, что было миллион лет назад.

«Не исключено, что так оно и есть», — подумала Линдсей, вспоминая невероятные ситуации, в которые попадала ее сестренка и из которых выходила живой и невредимой. Одним везением объяснить это было невозможно. Например, когда Керри-Энн споткнулась на верхней площадке лестницы и полетела по ступенькам вниз, на парковочную площадку. Она бы наверняка убилась, пересчитав все ступеньки, если бы не зацепилась кроссовкой за перила. Или когда проглотила пригоршню нафталиновых шариков от моли, думая, что это конфеты. Если бы мисс Хони не домчала ее так быстро до больницы, то она наверняка умерла бы.

Линдсей старалась не отставать от мисс Хони, когда эта высокая женщина, звонко цокая шпильками, быстро шагала по парковочной площадке, направляясь к бассейну. За проволочной оградой никого не было, но они все равно обошли бассейн по периметру, чтобы убедиться в том, что он пуст.

На противоположной стороне виднелся сложенный из шлакоблоков сарай, в котором размещалась убогая прачечная: пара стиральных машин со щелями монетоприемников и сушильные барабаны, которые чаще выходили из строя, чем работали. В сарае тоже никого не было. Не то чтобы Линдсей рассчитывала обнаружить здесь свою сестру, как, впрочем, и вообще где-либо на территории мотеля. «Счастливая семерка» не относилась к местам, в которых людям везло. Как раз наоборот — они попадали сюда, когда удача поворачивалась к ним спиной. За исключением нескольких постоянных жильцов, вроде Кристал и мисс Хони, все прочие задерживались здесь ровно настолько, чтобы прийти в себя, переждать черную полосу, выкупить заложенные вещи и двинуться дальше. В мотеле частенько вспыхивали драки, порожденные отчаянием, и полиции приходилось вмешиваться, чтобы дело не дошло до смертоубийства. Словом, местечко было не из разряда тех, где можно спокойно бродить после наступления темноты. Особенно если речь шла о трехлетней девочке, которая еще не умела сама заботиться о себе и избегать неприятностей.

А вдруг Керри-Энн похитили? Или с нею случилось еще что похуже? А вдруг в эту самую минуту она лежит где-нибудь в канаве с перерезанным горлом? На Линдсей накатила очередная волна паники, сдавила грудь, и девочке пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Пожалуйста, Господи…

Они обошли всю территорию. Они стучали в двери. Они ходили по улицам, до хрипоты выкрикивая имя девочки. Но по мере того, как сумерки сменяла ночная тьма, Линдсей все глубже погружалась в пучину отчаяния. Ночь представлялась ей бездонной прорвой, поглотившей ее сестру, и она чувствовала себя так, словно и сама тонет в ней.

— Ступай, буди мать, а я позвоню в полицию. — От былой жизнерадостности в голосе мисс Хони не осталось и следа. Линдсей видела, что и она изрядно напугана.