Не пытайтесь это повторить - Надежда Первухина

Юля возложила мое тело на стол. Сам собой зажегся свет. Был он неприятный, какой-то… мертвый.

– Лиза, я знаю, твоя душа сейчас здесь, – негромко сказала Юля. – Как ты себя чувствуешь? Ты можешь говорить, я дарую тебе это право.

И я поняла, что действительно могу говорить.

– Я чувствую волнение и страх, – сказала я. – Моя смерть… это так неожиданно! И странно. Я представляла смерть совсем не такой.

– А какой? Это интересно.

– Ну я была согласна с Базаровым. Мол, умру, и все. Лопух вырастет. А тут такое грандиозное посмертное существование! Скажите, Юлия, а почему вы в разговоре с гномом назвали себя каким-то другим именем?

– Улиания?

– Точно.

– Это мое Истинное Имя. Все ведьмы – и природные и ученые – после посвящения в, так сказать, сан приобретают Истинное Имя, под которым и творят волшбу. Истинное Имя знают немногие.

– Потому что это может дать над вами власть?

– Необязательно. Просто Истинное Имя – это как паспорт: тыкать им в нос всем и каждому необязательно, но иметь при себе нужно. А то мало ли что…

– Скажите, Юлия, вот вы упомянули природных ведьм и ученых. Что это значит? Я думала, ведьмы все одинаковы…

– Нет, на самом деле между нами есть разница. Природные – это те, кто уже родился ведьмой. Изначально. Природная ведьма может так и не узнать о своем даре и никогда не ведьмачить, но все равно дар с нею останется. А ученые ведьмы – это просто женщины, решившие с помощью книг по магии овладеть базовыми заклинаниями и методами волшбы. Викканки, например, именно таковыми и являются.

– Викканки?

– Да. Никогда о них не слыхала?

– Нет. Кто они?

– Викканки последователи викки – религии неоязыческого ведьмовства. Многие ведьмы, особенно ученые, называют себя викканками и говорят, что практикуют викку, а не колдовство.

– А какая разница?

– Да, в общем, никакой. Просто у многих современных людей со словом «колдовство» что-то негативное ассоциируется. А викка – это уже религия. С культом, догмами, обрядами и ритуалами. Ее еще называют викканским шаманизмом.

– Черт возьми, как интересно! Как жаль, что, будучи живой, я этим совершенно не интересовалась! Это какие-то народные верования, да?

– Не совсем. Викканский шаманизм – это смесь колдовства и шаманизма, надеюсь, ты улавливаешь разницу между этими двумя понятиями.

– Слабовато.

– Ну ладно. Так вот, викканский шаманизм был создан верховной жрицей ведьм Селеной Фокс. Было это около горы Хореб, в штате Висконсин. Я там была как-то, ездила поклониться первоисточникам. Ритуалы викканского шаманизма отличаются от простого колдовства тем, что обязательно совершаются на открытом воздухе, чтобы помочь человеку или ведьме связаться с верховным божеством через посредство природы. Ведь природа – мать всем нам. Это единый живой организм. Церемонии викканок немного напоминают ритуалы африканских племен и американских индейцев. Например, удары барабанов, танцы с трещотками и колокольчиками. Сама понимаешь, что танец – штука особая. Танец запросто может ввести в транс. Чего, собственно, викканки и добиваются. В состоянии транса они ворожат, пророчествуют и так далее. Нам же, природным ведьмам, приходится всегда сохранять ясность ума. Мы другие…

– А где исполняются эти танцы?

– Внутри магического круга, разумеется. Он олицетворяет колесо жизни с временами года и жизненными циклами: возрождение и смерть, весна и зима. Викканки празднуют традиционные Восемь шабашей, танцуют вокруг майского дерева в канун Белтейна…

– Это первое мая?

– Да. Так что наш праздник весны и труда на самом деле натуральный шабаш Белтейн.

– Вот где правда открывается! А чем еще занимаются викканки помимо плясок?

– Ну, допустим, целительством. Этим занимаются не все ведьмы, только очень одаренные.

– А вы, Юлия? Вы – одаренная ведьма?

– Ха, как сказать. Но целительством я не увлекаюсь. Тут нужны знания по терапии, психологии, опыт прошлых жизней и прочая фигня, вроде трав и кристаллов. Но мы отвлеклись от главного, а именно – твоего восставления.

– А вы в самом деле сможете меня восставить?

– Да. Этого хотят твои родители. А сама ты этого хочешь?

– Ну хочу… Наверное. Я слишком рано умерла! Я ничего хорошего в жизни не видела! Ничего не успела сделать! А ведь я поначалу мечтала весь мир перевернуть! Такие были наполеоновские планы!

– Что ж, тогда посмертное существование – это твой шанс. Такая красивая девушка не должна просто так умереть и ничего после себя не оставить.

– А разве я красивая?

– Изначально – да. Но увлечение наркотиками сильно тебя изуродовало. Не волнуйся, в посмертную жизнь ты войдешь такой, какой захочешь.

– То есть я могу изменить внешность?

– Не изменить, а улучшить. И не ты это сможешь, а я. Но довольно разговоров. С каждой минутой биологическая смерть берет свое и клетки твоего мозга растворяются в пустоте. Твоя душа в ближайшие часы может заниматься, чем хочет, я же буду работать над телом, и прошу меня не отвлекать.

Юля открыла дверцы одного из встроенных стальных шкафов и достала оттуда ярко-красный халат и такую же шапочку. Облачилась в халат, заправила волосы под шапочку и стала похожа на врача.

– Не понимаю, – сказала в пространство Юля. – Почему медицинские халаты не делают красными. Это же так удобно. Не видно крови.

Затем она натянула перчатки и открыла другой шкаф. Выдвинула никелированный поддон со сверкающими хирургическими инструментами и взяла из их множества пилу для трепанации черепа.

– Не люблю это занятие, – пробормотала Юля. – А что делать?

Она что, будет вскрывать мою черепную коробку?

Похоже, так оно и было.

Сначала Юля специальной бритвой выбрила мою голову наголо. Затем каким-то непонятным, но по виду очень острым ножом сняла скальп. Поскольку тело было уже мертво, крови почти не натекло. Наконец завизжала пила и запахло жженой костью – Юля пилила черепную коробку. Закончив, она аккуратно сдвинула макушку. Обнажился мой мозг, не такой уж и шикарный, как я предполагала. Меня взяла жуть. Хорошо, что со мной это проделывают уже тогда, когда я умерла! Мое «я» сжалось до микроскопических размеров и испуганно притулилось в уголке прозекторской – так я назвала Юлину лабораторию.

Между тем Юля взяла скальпель и погрузила его прямо в центр моего многострадального мозга. Что-то оборвалось у меня в душе. Видимо, Юля близко подобралась к центру соединения моей души и тела. Неожиданно она принялась напевать, я разобрала слова песни. Песня была печальная:

Шел в дыму и пламени сорок первый год.