После нас - Юрий Волгин

Оно застыло в десяти метрах над поверхностью земли. Сквозь существо просвечивал весь мир. Оно было почти прозрачным, вроде мутного сигаретного дыма, заключенного в невидимую оболочку. Только маленькие красные глаза выглядели реальными. Угловатая и шустрая фигура полетела навстречу кораблю Густава, но тут же остановилась, будто ее кто-то одернул. Существо взмахнуло рукой с огромными острыми когтями, сорвало с близлежащего корабля крышу, как кусок материи, и унеслось куда-то, вытянувшись черной стремительной молнией. Все это представление длилось секунд двадцать, но произвело на Густава незабываемое впечатление.

Он сглотнул застывшую слюну. Сзади раздался шорох. Густав оглянулся – Марков сидел и дрожал, вжавшись в стенку.

– Ты видел их?

– Да. То есть нет. Он был один.

– Но ты видел его?

– Да.

– Теперь веришь?

– Да, теперь да.

Марков откинулся на подушку, затем вскочил, опять сел, наклонился, упершись руками в колени, и тяжело, с сиплыми хрипами задышал.

– Астма… астма меня убивает, когда я волнуюсь. Но… почему он нас не тронул?

– Без понятия, – задумчиво сказал Густав, все еще глядя в перископ.

– Жаль, что я ничего не видел. Что он сделал?

– Посмотрел на меня, порвал крышу у машины и улетел.

– Порвал крышу у машины… боги… ты ведь говоришь не о крыше из целлофанового пакетика. Куда он полетел?

– На запад.

– Странно. Почему же он нас не тронул?.. Почему? Хотя, послушай, если он полетел на запад, то это определенно грозит… Нет, этого не может быть.

– Чего не может быть?

– На запад! – Марков вскочил, чуть не ударившись головой о низкий потолок корабля. – На запад, сынок. Если на самом деле туда, то это очень плохо! Очень и очень.

– Да почему?!

– На западе есть еще одна крупная община. Они были спутниками нашей, дорожные братья. У многих общин есть такие друзья, так как мы путешествуем по кругу и один раз в пять лет пересекаемся. Даже праздник такой есть – День друзей, если ты знаешь о нем, странник. В этом краю общин очень мало, поэтому если Легион наткнется на кого-то, то это точно будут те ребята. Их больше, чем было нас, но и они не справятся даже с одной такой штуковиной, ты же видел эту тварь!

– Там для нее будет много добычи, факт.

– Добычи. Много пищи для Легиона. А ведь они точно знают, куда идти и где устроить кровавую жатву. На запад… Может, нюх у них особый? Или зрение? Как у орлов. Только эти видят не с высоты, а сквозь расстояния.

– Слушай, мы поедем туда. Мы должны как-то помешать чертову Легиону.

– Да ты с ума сошел? Ты уже испытал судьбу! Успокойся! Тебя не тронули – и радуйся. Мы ведь для них всего лишь комбикорм, земляные червяки в цветочном горшке. Вкусные паразиты и вредители, от которых нет никакого толку, кроме вкусовых ощущений и того, что нас даже жарить не надо. Своей смертью мы не поможем детям и женщинам, которых там множество.

– Марков, один раз я тебе уже предлагал, и ты знаешь, что я тебе на этот раз скажу. Выбирай. Либо ты едешь со мной и мы хоть как-то попытаемся увести общину от удара Легиона, не забывая и о своей шкуре, конечно же. Либо ты остаешься здесь и направляешься пешком на восток. Уж там-то точно нет никакого Легиона. По крайней мере, этого. Там вообще, похоже, никого нет, одни российские леса. А я устал от безделья, от этой бесконечной дороги. Мне необходимо хоть какое-то действие, осмысленное движение. Немного приключений в этом беспросветном дерьме.

– Значит, так, да? Ты у нас любитель ставить ультиматумы людям, которые старше тебя, только потому, что тебе захотелось повеселиться? Может, прислушаешься к моему совету и сохранишь свою никчемную жизнь?

Густав пожал плечами, повернул ключ зажигания и выжидающе посмотрел на Маркова.

– Ладно, у тебя очень убедительный взгляд, поехали, но знай…

– Знаю, знаю! – с усмешкой перебил его Густав. Но руки его предательски дрожали, когда он нажал кнопку и отдал команду перевода маленького бортового пулемета в режим боевой готовности. – Ты меня предупреждал, так ведь? Учту.

Густав не любил ночь. При всех ее преимуществах ехать приходилось практически ощупью, делая максимум двадцать километров в час. Камера ночного видения и спутниковая навигация помогали лишь отчасти. Однажды, лет пять или шесть назад, он ехал по итальянской земле. На камере впереди стелилось вполне себе целое асфальтовое шоссе. Странники и общины уже успели очистить его от брошенного транспорта, и в общей навигации оно значилось «чистым». Карта показывала, что это полотно дороги тянется практически без крутых поворотов аж до границы с Францией. Вернее, до того места, где была когда-то граница. В общем, благодать.

Было темно, накрапывал дождь, но Густав делал около шестидесяти километров в час. Он наслаждался тишиной и покоем. На такой дороге не было тряски, корабль шел легко и ровно. Позади протяжно засвистел бурлящий чайник и щелкнул терморегулятором, отключаясь. Густав лишь на мгновение отвлекся, на какой-то жалкий промежуток времени: секунда, чтобы повернуть голову, секунда, чтобы посмотреть на чайник, секунда, чтобы вернуть голову в обратное положение, и за это время успел врезаться в палатку. В ней находилось трое. Два парня и девушка. Чертовы извращенцы трахались посредине скоростного шоссе, под дождем. Их машина стояла на обочине, а они… прямо на потрескавшейся от времени двойной сплошной…

Когда Густав вылез, то позади, между двумя черными полосами его тормозного пути, лежал бесформенный куль. Он подошел и увидел еще один след – багряный. На мокром асфальте он выглядел таким же черным, как и следы от шин, но Густав знал, что он красный. Иначе быть не могло. Потому что кровь всегда красная, как бы ни менялся этот мир.

Ножом он разрезал полотно палатки и увидел этих молодых людей. На мертвом лице девушки застыл страх, голову второго парня просто раздавило, а третий улыбался. На той стороне лица, которой он проехался по асфальту, у него не осталось ничего, кроме белой кости и ряда желтых зубов. Но он улыбался. Наверное, ему было в тот момент хорошо.

Но не Густаву.

Это была долгая ночь, которую он запомнил на всю жизнь. На палатке была надпись Bremo, на левой руке девушки – механические часы с цельным тоненьким браслетом. Одного из парней звали Клод, как было понятно из татуировки на его груди. А в машине этой шведской семьи бензина оставалось совсем немного, на самом дне.

Густав оттащил трупы с дороги, прямо в палатке, как куль с мусором. Взял только самое необходимое: чистую воду и еду. И еще часы. Теперь они болтались у него перед носом, над водительским сиденьем и всегда напоминали о том, чего не стоит делать – отвлекаться.

Он больше не мог позволить себе такую роскошь – слишком большие жертвы выпадают за трехсекундный порыв. Могло случиться что угодно, поэтому ночью Густав был предельно сосредоточен.