Счастье быть с тобой - Люси Дейн

Хорошо, что я сейчас не танцую! — не раз и не два проносилось в голове Ширли. А то бы...

А то бы у нее не было иного выхода, кроме как прервать беременность.

Однако подобная мысль была ей ненавистна. Она никогда не прибегала к аборту и не собиралась этого делать в настоящее время, что, по сути, не оставляло ей выбора.

Странно, но в течение нескольких тревожных суток, последовавших после посещения клиники, Ширли спала по ночам как убитая.

Вероятно, таким образом ее мозг спасался от перенапряжения, потому что, если бы она и ночью ломала голову над поисками решения, заведомо не имеющего альтернативы, это кончилось бы плохо.

Отсутствие сновидений тоже было благом. Все вместе давало Ширли возможность отдохнуть.

Лишь дней через восемь ей приснился сон, точь-в-точь повторявший события, после которых только и способно было появиться известие о беременности. Видение было таким ярким, что, пробудившись, Ширли еще долго лежала в постели, перебирая в памяти волнующие детали.

Как и в реальности, во сне все началось с поцелуя. Он был таким же крепким и одновременно изысканным, как сам Люк Ролстон. И таким же пленительным.

Не в силах противиться внезапному порыву, трепеща от наплыва желаний как листок на ветру, Ширли беспомощно прильнула к Люку — стройному, сильному, уверенному во всем, что он делал. Где-то в недрах ее тела, между бедер, возник и начал раскручиваться клубок тепла.

Что это? Откуда взялось? Этого не должно быть! — молнией сверкнуло в мозгу Ширли.

Однако яркая вспышка лишь на долю секунды осветила затянутое мглой страсти сознание, тут же канув в небытие. Но и за этот короткий отрезок времени Ширли успела подумать, каким безумием является то, что делают они с Люком. Впрочем, упомянутая мысль вовсе не повлекла за собой желания сейчас же все прекратить.

Ширли Джоуэл и Люк Ролстон были практически посторонними людьми. Во всяком случае, они очень мало чего знали друг о друге. И это было замечательно! Данный факт словно еще больше распалял их обоих.

Ширли это нравилось.

Люку это нравилось.

Оба хотели одного: пьянящего, умопомрачительного секса, от которого кружится голова и захватывает дыхание.

Строго говоря, Ширли не нужен был мужчина — если говорить вообще. Но в частности... В этот самый момент... В эту пронзительную минуту...

О, еще как нужен!

Ей требовалось именно то, на что Люк был так щедр, — уверенные поцелуи, волнующие прикосновения, потоки чувственных импульсов.

Скользящие по телу Ширли ладони Люка порождали ощущение, будто косточки ее тают, а сама она полыхает языками пламени, которое слишком долго бушевало под наслоениями многочисленных пластов сдержанности, пока наконец не вырвалось наружу.

— Мы не должны, остановись! — все-таки воскликнула Ширли в очередной момент просветления.

Однако в следующее мгновение сообразила, что лишь выдает желаемое за действительное: даже очень захотев, она не смогла бы произнести ни слова, так как именно сейчас Люк прильнул к ее губам в поцелуе.

— Мм... — вот и все, что ей удалось произнести.

Даже при очень развитом воображении этот звук невозможно было интерпретировать иначе, чем стон. По-видимому, Люк так и понял, потому что тоже простонал в ответ:

— Мм...

Через минуту он оторвался от Ширли — как оказалось, лишь затем, чтобы глотнуть воздуха. Сделав это, вновь припал к ее губам, которые с готовностью приоткрылись, впуская его настойчивый язык.

По телу Ширли прокатилась очередная волна трепета, душа наполнилась восторгом, у истоков которого находилась властность действий Люка.

Тот без всяких преувеличений был хорош. И, кроме того, Ширли так давно не была с мужчиной...

Чуть позже Люк уложил ее на сложенные стопкой гимнастические маты — дело происходило в театральном хореографическом зале, который в свободное время использовался актерами и музыкантами также для спортивных тренировок. Рядом находилось тянущееся вдоль всей стены зеркало, так что Ширли видела и себя, и Люка, и все, что между ними происходило.

Если бы еще сегодня утром кто-нибудь сказал ей, чем кончится рабочий день, она сочла бы это неудачной шуткой.

Тем не менее вот она — полюбуйтесь! — изнывает от страсти в объятиях Люка.

Сколько раз Ширли видела эти маты, однако ей даже в голову не приходило, что их можно использовать подобным образом. И тем более она не представляла на них себя.

Ей также никогда не приходило в голову, что у Люка Ролстона такие искусные руки — те самые, которыми он дирижировал, стоя в оркестровой яме за пюпитром.

Сейчас ладони Люка скользили по телу Ширли, и казалось, будто они обладают собственным сознанием, потому что их прикосновения ощущались именно на тех участках тела, где требовалось в определенный момент.

Люк еще несколько раз отрывался от ее губ, но только ради глотка воздуха. И сразу же начинался новый поцелуй. А вместе с ним и новое эротическое странствие рук Люка, вновь порождавшее волны удовольствия в теле Ширли.

Разумеется, несмотря на испытываемое блаженство, она в любую минуту могла все это прекратить. Даже наперекор стремительно нараставшему в глубине организма чувственному напряжению, которое с каждой минутой набирало силу и становилось таким острым, что Ширли уже почти готова была забыть о своем статусе порядочной женщины. Тем более что наслаждение, которого жаждало все ее естество, находилось очень близко — и руки не нужно протягивать.

Впрочем, нет, не смогла бы она остановить Люка даже гипотетически, потому что он был поглощен происходящим едва ли не больше ее самой.

В очередной раз оторвавшись от губ Ширли, Люк принялся раздевать ее, обжигая прерывистым дыханием. Затем вновь начал целовать, часто и коротко прикасаясь к обнажавшимся плечам, рукам, животу, который сейчас уже не был плоским как прежде, а приобрел едва заметную соблазнительную округленность: перестав танцевать на сцене, Ширли немножко пополнела, самую малость.

С ней произошли и другие перемены: налилась и словно приподнялась грудь, немного увеличились в объеме бедра. Ширли была рада этому, потому что прежде, подобно большинству балерин, была очень худощава. Но теперь ей больше не нужно было соблюдать диету, поэтому ее фигура стала более женственной.

Люк оказался первым мужчиной, которому выпал случай исследовать обновленные формы Ширли.

Покрыв поцелуями почти каждый дюйм ее тела, он вернулся к губам. И Ширли с готовностью приняла его. Более того, ей казалось, что, если бы Люк не поцеловал ее сейчас, она бы умерла от избытка желаний.

Но Люк не дал ей умереть. Раскрыв губы ему навстречу, Ширли вдобавок непроизвольно подалась вверх всем корпусом. Ощутив это, Люк просунул одну руку под ее спину, а другой нежно подхватил и сжал грудь.