Любовный поединок - Блайт Гиффорд

Да, именно эта кровь и заставила короля Эдуарда претендовать на французский трон. Однако Сесилия придерживалась своего мнения: кто-то из них, возможно, именно один из этих двоих убил ее отца. И приблизил кончину матери…

Она вздохнула.

Герольд дал знак, и графиня мысленно вознесла молитву за Гилберта.

Лошади бросились вперед. Копыта вырывали дерн. Сесилия затаила дыхание, будто в этом был смысл.

Раздался лязг стали, и Гилберт, покачнувшись, начал падать. Его зеленый с белым плащ покрыл землю, как весенняя трава. Сесилия невольно вскочила на ноги. Неужели он ранен?

Гилберт сел без посторонней помощи и снял шлем.

«Слава Всевышнему!»

Изабелла выгнула бровь:

– Боюсь, пропал твой платок.

– Это нечестно. У француза должно было хватить порядочности пощадить юношу.

– Не думаю, что он из тех, кто готов оказывать любезность. Хотя его друг…

Изабелла замолчала, глядя, как рыцарь развернул лошадь и покинул поле боя. На этот раз аплодисментов не было.

Тем же вечером Сесилия была в Вестминстерском дворце и с возвышения оглядывала Вестминстер-холл. К сводам высокого потолка поднимались и эхом разлетались звуки множества голосов. Десятки слуг держали в руках факелы, свет их падал на лица людей, и она вглядывалась в каждое, пытаясь угадать, не с этим ли человеком связано ее будущее. Возможно, с этим графом из юго-западной части Англии? Или с тем толстым бароном из Суссекса, недавно похоронившим жену?

Желая поразить иноземных гостей красотой и блеском дворца, король Эдуард бросил вызов темноте ночи, установив на огромном столе сотни свечей в бронзовых подсвечниках.

Однако все здесь вызывало в Сесилии лишь воспоминания о прошлом, когда были живы отец и мама. Сейчас они бы с удовольствием обсудили наряды местной знати и придворных. Например, алое платье леди Джейн очень бы понравилось маме…

– Сесилия! Ты меня слушаешь?

Она подалась вперед:

– Прошу прощения, что вы сказали, миледи?

– Приди в себя. Отец получил хорошие вести из Шотландии, а потому пребывает в превосходном настроении. Эмоции сделали его немного безрассудным, сегодня он не такой здравомыслящий, как обычно. Есть шанс заполучить в мужья того лорда, который тебе по душе.

Сесилия огляделась:

– Его величество не назвал никаких имен?

Изабелла покачала головой.

Графиня не представляла, каким будет ее муж, но была уверена, что это будет англичанин, верный и мужественный. Король будет доверять ему, как и отцу, получившему в управление замок Лосфорд и право стать хранителем пролива – части побережья, самого стратегически важного места в Англии, именно там враги могли проникнуть на территорию страны. Столь почетную должность мог занимать лишь человек преданный и знающий, что такое честь и долг.

Сесилия росла с мыслью, что выйдет замуж за такого мужчину. Она была единственным ребенком в семье и была готова связать жизнь с тем, кого сочтут подходящим для нее родители и король.

– Ты думаешь о нем? – тихо спросила Изабелла.

– Не прошло и дня, чтобы я не вспоминала об отце.

– Я говорю о будущем муже. Кто им станет?

– Могу лишь с уверенностью сказать, что приму любое решение его величества.

– Отец хотел, чтобы одним из его достоинств было блестящее выступление на турнире, – заявила Изабелла. – И оба заложника произвели на него впечатление, в отличие от наших рыцарей.

Сесилия пожала плечами:

– Брюнет да, пожалуй, он вел себя согласно кодексу чести, но блондин поступил отвратительно.

– Возможно, но отец сказал, что такой человек может быть полезен на поле боя, на нашей стороне, разумеется.

Весьма странное заявление, ведь король Эдуард грезил воплощением в реальность легендарного Камелота и мечтал блистательно восседать за Круглым столом подобно королю Артуру.

– Смотри. Вон он, тот брюнет. У камина.

Рыцарь удобно устроился у одного из каминов в середине зала и беседовал со своим светловолосым товарищем с таким видом, будто находился в собственном замке, а не на королевском приеме.

– Пора нам познакомиться, – заключила принцесса. – Ступай, приведи его ко мне. Надо поздравить его со славной победой в жюсте.

– Я отказываюсь говорить с этими людьми, – твердо произнесла Сесилия. В шумной суматохе турнира они не расслышали имена рыцарей. – После того, что он сделал с Гилбертом.

Изабелла нахмурилась. Графиня надула губы. Затем они вместе рассмеялись.

– Бедняга Гилберт.

– Прошу вас, пошлите любую другую из фрейлин. Или пажа. – Уж это точно будет достойным оскорблением.

Принцесса покачала головой:

– Можешь быть с ними любезной или язвительной, как пожелаешь, но приведи ко мне брюнета.

Вздохнув, Сесилия спустилась с возвышения и прошла по залу. С каждым шагом возмущение ее росло. Она была в Англии, при дворе английского короля, но окружало ее все французское: музыка, танцы, даже фразу в голове, которую собиралась произнести, она сформулировала по-французски. Неудивительно, что заложники чувствуют себя как дома.

Изабелла права. У них много общего в культуре, языке, традициях, порой даже одна кровь. Однако это не может удержать их от убийства друг друга.

Когда она подошла к мужчинам, брюнет подался в сторону, намереваясь сбежать, и успел это сделать, хотя она шла довольно быстро. Блондин повернулся, и взгляды их встретились. Она остановилась, ожидая, что рыцарь приветствует ее поклоном, но он стоял, прислонившись к стене.

– По нашим правилам, – произнесла Сесилия, почти не разжимая губ, – кавалер должен поклониться даме.

Блондин лишь пожал плечами:

– Я кланяюсь лишь особам королевской крови, но не тем, кто им служит.

– Перед вами не прислуга, – пылко заявила графиня, оскорбленная столь унизительным предположением.

Впрочем, он не мог ошибиться, увидев ее бархатное платье. Невозможно представить, чтобы наряд служанки был сшит из этой баснословно дорогой ткани. Хуже всего, что он намеренно желал оскорбить ее.

– Вы вновь доказали, что достоинства французского рыцарства сильно переоценены, – добавила Сесилия.

Мужчина отпрянул, словно от удара, выпрямился и склонил голову:

– Шевалье Марк де Марсель к вашим услугам. – Легкий кивок вместо поклона – еще большая неучтивость. – К тому же, мадам, главное достоинство рыцаря не знание придворного этикета, а доблесть в бою и соблюдение кодекса чести.

Он оглядел ее наряд темно-лилового цвета, и по лицу пробежала тень, причина которой осталась для Сесилии непонятной.