Твоя до рассвета - Вероника Крымова

– Кто еще приходил?

– Никто…разве что…

– Говори!

– Леди Амвелия! Она заходила в комнату перед обедом, но пробыла здесь пару минут. И чего приходила, так и не сказала.

– Дура ты, – вынесла вердикт миссис Рейн. – Ты же знаешь, как она ненав… относится к леди Клементине. Пока ты ушами хлопала, та подменила флакончики с благовониями. Вот как теперь жених поведет ее под венец?

Я растерянно посмотрела на свои коленки, выглядывающие из воды. Они резко изменились, поменяв естественный цвет на легкий изумрудный оттенок. Свеженький такой и задорный, как молодая трава, появляющаяся весной на московских газонах. Кажется, я позеленела. Да, определенно это так. Еще и запах появился какой-то… неприятный.

– Ой, что теперь будет? – ахала Уитни, заламывая руки.

– Зови лакеев, нужно опорожнить воду и набрать новую.

– Что это? – сморщив носик, полюбопытствовала я ровным голосом. Не то чтобы мне было интересно, просто спросила. Странно, почему я не беспокоюсь, что стала похожа на кикимору.

– Ничего страшного, – фальшиво улыбаясь, запела старшая служанка.

Меня заставили вылезти из ванны и завернули в широкое льняное полотно, а затем отвели за ширму. Через некоторое время в комнате появились парочка молодых парней, один из которых не упустил возможности краем глаза заглянуть туда, где я сидела.

– Говорил ведь, похлебка тухлятиной отдает. Прокисший суп подали на обед, вон даже молодой госпоже дурно сделалось, – донесся до меня приглушенный голос, сопровождаемый скрипом тяжелых ведер, опускающихся на паркет.

– Так она нашу еду-то не ест. У них свое. Хозяйское. Это обслугу отбросами потчивают. Экономят. Что б их!

Парень в сердцах хотел видимо сплюнуть, но резко передумал, наткнувшись на грозно сдвинутые густые брови миссис Рейн.

– Как только найду место получше, сразу ноги сделаю отседова, надоело мне за гроши служить, – шепнул лакей.

– Друже своего не забудь!

Непринужденный разговор быстро стих, как только к лакеям подошла пожилая дама.

– Чего копаетесь! – гаркнула она. – А ну быстро переливайте воду и ступайте прочь.

Парни наполнили опустевшее деревянное корыто, гордо именуемое ванной, и ушли, а меня вновь подвергли гигиенической процедуре. В четыре руки усердно намывали, пытаясь стереть въевшуюся краску и изгнать специфический аромат.

– Эдак теперь леди на порося похожа, – сокрушалась Уитни. – Розовенькая стала.

Мне хотелось сказать им: а ничего, дорогие дамы, что нахожусь тут перед вами, а вы увлеченно чешите языки, совершенно не заботясь о том, что я все слышу. Но вместо этого флегматично закрыла глаза, продолжая вести себя покорно.

– Ну вот, другое дело, – наконец удовлетворились мои мучительницы и отпустили. Но, правда, только до камина.

– Счастье-то какое привалило леди, – восхитилась Уитни. Девушка осторожно взяла и подняла вверх разложенное на парчовом покрывале белоснежное платье. – Жених щедрый, статный, а она противится. Эх, да что с полоумной возьмешь!

– Прикуси язык, пока не оторвали, – зашипела на нее миссис Рейн.

– А я чего? Я ничего, – стушевалась нерадивая горничная. – Миледи ее так называет.

– То хозяйка, а ты кто такая, чтобы подобное говорить.

– И все же я не понимаю, почему граф Д’Аберон выбрал не леди Амвелию, а ее кузину. Уж та-то первосортная красавица, глаз не отвести.

– Не твоего ума это дело господ обсуждать. Поменьше болтай, а то прогоню к чертям собачим на улицу. Пойдешь в таверне прислуживать. Пиво разносить.

Угроза подействовала. Уитни замолчала и занялась моими волосами. Вытирала и расчесывала, помогая им быстрее просохнуть. Я флегматично наблюдала, как горячие щипцы мелькают над моей головой, скручивая пряди в тугие кудри.

Когда с прической было покончено, меня стали наряжать. Начали с корсета, сразу же стало трудно дышать. Талию сдавило так, что казалось – еще мгновение, и я переломлюсь пополам. Живот заныл, в боках заболело. Но я продолжала терпеть, хотя желание снять с себя эту броню уже появилось и увеличивалось с каждой секундой. Когда настала очередь панталон и тонких молочных чулок с атласными завязками я уже чувствовала подкатывающее к горлу возмущение.

В раннем детстве, как и практически все девчонки во дворе, я мечтала стать принцессой и хотя бы раз в жизни, на свадьбе, надеть шикарное платье с кринолином. Но потом я выросла, и мои приоритеты сменились. Видимо, то желание только сейчас дошло до места назначения, и судьба щедро отсыпала мне такой пышный кринолин, что я с трудом передвигалась в бесконечной пене кружев.

Холодный белый шелк струился по воспаленной коже, притупляя слабый зуд. Жемчужная дорожка пуговиц блестела в свете заходящего солнца, отражая отблески алого зарева заката. Красиво, ничего не скажешь, но только на картинке, а вот в реальной жизни это оказалось ужасно неудобно.

Из спальни я вышла под звонкий бой часов, показавшийся почему-то барабанной дробью, сопровождающей смертника на казнь.

– Не уверена, что хочу туда идти, – внезапно заявила я. Тревога окутывала меня дымкой сомнения, страх расцветал, превращаясь в огромного паука. Мерзкие лапы впивались, натягивая паутину нервов до предела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ой, миссис Рейн, может еще лекарства? – робко спросила Уитни.

– Нет времени, – покачала головой женщина. – Ничего страшного не случится, не будет же леди буянить на собственной свадьбе.

Это она конечно хорошего обо мне мнения.

Длинный коридор тонул в темноте, лишь несколько тусклых сфер, паривших под потолком, освещали это царство мрака. Острые носы расшитых бисером туфель цеплялись за ковровую дорожку. Возможно, пару десятков лет назад она была красной, но беспощадное время украло мягкость и яркость, оставляя выщербленный жесткий багровый ворс.

– Не хочу замуж, – пробормотала я и споткнулась, запутавшись в собственной юбке.

– Осторожно, Клементина, так и шею сломать недолго! – надменный голос, прозвучавший совсем рядом, заставил моих сопровождающих замереть, а затем учтиво присесть в поклоне.

Невдалеке, возле лестничного проема, стояла молодая блондинка. Ее хорошенькое личико исказилось в гримасе гнева, а пальцы правой руки вцепились в подол бального платья, беспощадно сминая идеально отутюженный голубой атлас. Девушка шагнула вперед, так что я смогла увидеть сжатые в тонкую нить губы и сверкающие яростью васильковые глаза.