Игра в пустяки, или «Золото Маккены» и еще 97 советских фильмов иностранного проката - Денис Горелов

Фильм был посвящен дуэту Лорелл – Харди, который тоже любил падать с лестниц, ломать пианино и напускать лужу в гостиной, но у нас их никто не знал, и посвящение удалили вместе с традиционной для первых кинопоказов убедительной просьбой дам снять свои шляпы.

Даже в этой фразе проявился уникальный эдвардсовский сплав симпатии и иронии к своим героям – женщинам, мужчинам, Европе, Америке, чемпионам скоростных дерби и активистам освобождения полов, – который и принес ему долгоиграющий успех и рабочую форму до глубокой старости.

США, 1971. The Sandpit Generals. Реж. Холл Бартлетт. В ролях Кент Лейн, Тиша Стерлинг, Буч Патрик. Прокат в СССР – 1973 (43,2 млн чел.)

В горбатых дюнах Сантьяго-дель-Байя дружно бичует подростковая коммуна. Ежеутренне разноцветные дети побережья расходятся по округе тырить еду, грабить церкви и насиловать случайно забредших в пески школьниц.

Недоуменное равнодушие Московского фестиваля 1969 года к кубриковской «Космической одиссее» (Кубрик был у нас в конкурсе и проиграл фильму «Серафино» с Челентано) привело к бойкоту ММКФ Американской ассоциацией киноэкспортеров. На безрыбье в конкурс 1971-го затесался фильм сомнительного дистрибьютора American International про бразильских беспризорников – и уже месяц спустя вся Россия пела под бонги и тамбурины Луиса Оливейры: «Я начал жизнь в трущобах городских…»

Стране жиганского интернационала, лютых ментов и ранних беременностей в самое сердце легла повесть о новых гоп-со-смыком и волчьем билете в жизнь. Их ждала та же колония-малолетка, их королева носила ту же тельняшку, а командир за каждого без оглядки шел на нож; их так же согревала романтика общего стола и хлеба, краденой гитары, стыков за новую девчонку и жестокого братства несовершеннолетних маргиналов.

«Генералы» были вольной экранизацией сорокалетней давности «Капитанов песка» Жоржи Амаду (1937) и отличались от них, как Майкл Джексон от натурального зулуса. Буллиту в книге было 15 плюс ножевой шрам на щеке – артисту Кенту Лейну 23 и одни только ангельские кудри. Красава Кот обжуливал своих в карты. Хромой не только растапливал сердца мамаш, но и часами мучил кошек, а однажды расписал бритвой официанта. С мужеложством в стае справился только отец Жозеф: сказал, что не по-пацански – и старшак решил за педерастию гнать. И без того стремная сцена изнасилования в оригинале звучала так: услышав, что перед ним девчонка, Буллит великодушно решил оставить ей ее сокровище и отдолбил в попу. Словом, Бартлетт сделал то, за что Шаламов ненавидел советскую беллетристику: окультурил блатье. Извинял его только факт, что насильникам-грабителям было по 9-15 лет от роду, и кого-то еще можно было вытащить. «Ага, – кивали десять лет спустя бывалые зрители асановских „Пацанов“. – Можно. Но надежней под пулемет».

Любопытно, что сексуальные вольности мелкой шпаны иногда проникали в печать, но были стопроцентным табу для кино. В макаренковских «Флагах на башнях» хлюст Рыжиков предлагал 14-летней экс-проститутке Ванде «тряхнуть стариной» на лавочке. В фильме ее мало того, что играла 31-летняя дама, так и о проституции не поминалось вовсе, и «тряхнуть стариной» адресовалось пивнушке, и неясно было, с чего барышня пошла пятнами и послала урода по матери. Из «Республики ШКИД» уже на сдаче вылетела реплика «А нельзя ли даром? – А даром за амбаром». Даже в последней, 2011 года постановке «Капитанов», на которую вся Бразилия скидывалась по грошику, от изнасилования следа не осталось. Гомиков сохранили, блондинов закрасили в брюнетов, но с детским насилием – йок. Забудьте.

И титульный диалог выпал. «У меня велосипед и игрушки какие хочешь», – хвастался барчук. «Богач, – хмыкал Буллит. – А у меня только город и порт».

Не иначе, за эти слова Амаду в 51-м вручили Международную Сталинскую премию.

P.S. Ночью 86-го автор вел на «Генералов» по Днепропетровску взвод узбекских дембелей. Накануне расписал братве сюжет и вздыхал, что единственный сеанс назначен на 23. Узбеки перетерли и решили: «Сержант? Веди». Строем. В культпоход. Ночью. «Э, патрули снимают только к часу», – артачился я. «А патруль мы измудохаем так, что не встанет», – отвечали узбеки. В колонну по три, в кубанках на залом, в распахнутых на груди бушлатах войско мое смотрелось грозно. С трудом удалось отговорить их пугать город узбекской народной песней «Белая армия, черный барон». На выходе главный подытожил: «Я же говорил, всегда надо очкарика слушать».

США, 1976. Fun with Dick and Jane. Реж. Тед Котчеф. В ролях Джордж Сигал, Джейн Фонда. Прокат в СССР – 1979 (22,1 млн чел.)

«Уволен» по-английски звучит как «застрелен»: FIRED. Оставшись без работы в аэрокосмической инженерии, идеальный американец Дик теряет страховку, кредит, газон, электричество и пропитание. «У тебя ничего нет, ты голодранец, Дима!» – орал в таких случаях полковник Сокол-Кружкин зятю Семицветову. Дима плакал, а несгибаемые Дик и Джейн собирают волю и оружие в кулак и выходят на большую дорогу за новой американской мечтой.

Притчевый пафос «Все у вас получится» заявлен еще на титрах – с рисованными картинками открыточной американской семьи. «Это Дик. Он милый мальчик». «Это Джейн. Она хорошая девочка». «Дик занимается». «Джейн сплетничает». «Дик получил работу» (с кульманом). «Джейн получила работу» (с люлькой). У Дика с Джейн бэбик, песик, «форд», телевизор и дачный домик для одной семьи. Боже, благослови Америку.

Но чуткое ухо слышит в именах «Дик и Джейн» не только умильный писк детской мельницы-шарманки, но и разбойный посвист бурь в парусах флибустьерских флотилий. Критика рифмовала фильм с «Бонни и Клайдом» – но восходил он к праисторическим временам, когда сорвиголовы летали по вантам с кинжалом и розой в зубах, а в час досуга накалывали себе эту розу и этот кинжал на те места, куда добрые люди прививают оспу.

В эру картеровских экономических ям в США вышла целая серия комедий о том, как честные граждане преодолевают спад посредством гоп-стопа: «С девяти до пяти», «Красиво уйти», «Как преодолеть дороговизну жизни». То был редкий случай, когда всеамериканское кредо «Любой ценой вырваться с обочины» идеально совпало с нашими пугалками про беззастенчивый дух первых переселенцев. Фильм шел у нас почти без купюр: осталось даже гигантское фото Моше Даяна на черной лестнице аэрокосмического концерна. Одноглазый орел пустыни, очевидно, должен был символизировать этническую принадлежность акул бизнеса, всех трех авторов сценария, исполнителя главной роли и, не исключено, самого режиссера Котчефа – но цензура знать не знала, как выглядит Моше Даян, а в черной повязке через глаз увидела сходство с Флинтом и Сильвером Костяной Ногой. Хотя нельзя исключать, что цензоры тоже были евреи и таким образом протащили на дурачка свою сионистскую пропаганду. Если так – провокация не удалась: 99 % советских зрителей тоже не узнали Даяна.

Зато прыжки негра-охранника перед зеркалом с криком «Та! Та! Та! Получай, белая обезьяна!» вызвали девятибалльное цунами. Также хорошо шла ворчба Дика на судьбу-индейку с финальным «Еще эта собака здесь пыхтит!» и скатыванье в рулончик неоплаченной лужайки вокруг дома. Термины «кредит», «закладная», «инспектор службы занятости» не касались нас даже гипотетически, и комедия из зазеркалья смотрелась довольно безоблачно. Пройдя этап общего разора, левых приработков и налетов на обменники, Россия узнала, с какой скоростью и на какой конечной остановке кончается подобная предприимчивость – но Дика и Джейн не разлюбила все равно.