Пророк смерти - Крис Карлден

Сначала люди сочтут его деяние поступком сумасшедшего. Но он не псих. Это другие самовлюбленные нарциссы забыли, что такое настоящие ценности. Но со временем многие поймут его послание и признают, как важен был этот вклад в создание лучшего мира. И маленький мальчик тоже осознает, что его мать сама виновата в такой судьбе. А она будет не единственной, кого он покарает.

Сначала звонок казался далеким и приглушенным. Но раздражающий звук все глубже проникал в его подсознание и наконец окончательно разбудил. В первый момент Бен не понимал, где находится. Осторожно пошарил рукой вокруг и определил, что лежит на матрасе. Приоткрыл глаза. Яркий дневной свет резанул по сетчатке. Потом он распознал размытые очертания своей маленькой однокомнатной квартирки. Все это время телефон не унимался.

Нестерпимая стучащая и сверлящая боль под черепом сводила с ума. Он чувствовал себя прескверно. Со стоном поднялся с кровати. В этот момент его взгляд упал на дисплей радиобудильника на ночном столике. Когда по ночам он, весь в поту, просыпался из-за очередного кошмара и панический страх охватывал каждую клетку его тела, красные светящиеся электронные цифры казались ему гримасой дьявола, который алчно сверкал глазами.

Половина двенадцатого – непривычное время для подъема. Обычно он так долго не спит. Во сколько бы он ни ложился и сколько бы бессонных часов ни проводил в постели, он просыпался самое позднее между семью и восемью утра. Направляясь неуверенной походкой к столу, на котором лежал телефон, он задавался вопросом, почему жалюзи не опущены, как обычно, на ночь. Затем его взгляд упал на разложенные рядом с телефоном бумаги. И в тот же миг вспомнил все, что произошло накануне вечером. Ему резко подурнело.

После работы он нашел в своем почтовом ящике конверт с бумагами по разводу. Значит, дело все-таки дошло до этого. Вопреки своим угрозам Николь осталась с ним после его возвращения из Африки. Эфиопские события тяготили всю семью, и Николь была рядом и поддерживала его. Но она также потребовала, чтобы он начал терапию, как посоветовал ему домашний доктор. Однако Бен пытался забыть все случившееся и продолжать жить, как будто ничего не было. Хотя ночные кошмары, в которых он снова оказывался перед Кевином Маршаллом, посещали все чаще, а чувство вины – вины за его убийство – с каждым днем становилось все сильнее. К тому же он все больше уставал от повседневности и раздраженно реагировал на вопросы о здоровье, как домашних, так и сослуживцев. Он еще сильнее стал упрекать себя, когда узнал, что Лизу в школе третируют, потому что в глазах одноклассников ее отец был убийцей. Лиза тяжело переживала ситуацию, но Бен не мог осуждать ни дочь, ни ее школьных товарищей. Они еще дети, а он и сам не знал, был ли убийцей или нет, хотя Николь и его врач постоянно твердили, что он не должен корить себя.

Когда спустя три месяца после возвращения домой Николь попросила его подыскать для себя квартиру, это стало тяжелым ударом для Бена. Правда, к тому времени он должен был признаться себе, что в таком психическом состоянии плохо действует на свою семью. Он находился в постоянном напряжении и чувствовал себя так, словно кто-то опустил на него невидимый колокол, который исключил эмоциональную связь с внешним миром. У него в голове часто царила странная пустота, или он был невнимательным, потому что мыслями витал где-то в облаках. Когда Николь и Лиза пытались его взбодрить, самое большее, на что он был способен, – вымученная улыбка. Лиза стала намного сдержаннее по отношению к нему, с тех пор как он вернулся. Раньше она, смеясь, бежала ему навстречу и повисала на шее, стоило ему только переступить порог дома. Сейчас при его появлении в ее глазах лишь вспыхивал огонек и тут же сменялся грустным и разочарованным выражением. Как будто она на мгновение забывала, что ее отец убил человека, но тут же снова вспоминала. Когда он пытался ее обнять, она позволяла быстрое объятие – нехотя, отвернувшись в сторону, – чтобы уже в следующий момент высвободиться из его рук. Это разбивало ему сердце: казалось, тесная связь с его маленькой принцессой осталась в прошлом. Но у него все чаще появлялось ощущение, что совместная жизнь в общей квартире скорее ухудшает отношения в семье, чем улучшает. Поэтому он согласился временно пожить врозь, как предложила Николь. Когда же и после этого он про должал игнорировать терапию, Николь и Лиза стали все больше отдаляться от него. В конце концов Николь все-таки захотела окончательного развода, и, хотя с того момента прошел уже год, заявление о расторжении брака, полученное вчера по почте, снова ранило его. Конечно, он тут же позвонил Николь. Она попыталась как можно мягче объяснить ему, что в ее жизни уже появился другой человек. Правда, кто именно, сказать не захотела. Зато в конце разговора дала ясно понять, что определенно не видит ни одного шанса для совместного будущего с ним. Он не должен питать больше никаких надежд. Но Бен просто отказывался принимать, что безвозвратно потерял жену и дочь, которой к тому времени уже исполнилось восемь.

Вечером он встретился с Виктором перед кинотеатром у центра Sony, где они наткнулись на Тамару Энгель, школьную знакомую Виктора. Вечер закончился тем, что Виктору, как нередко случалось, пришлось уйти раньше из-за срочных дел, а Бен с Тамарой оказались в ее квартире. Последнее, что Бен помнил: он удобно устроился на Тамарином диване, а на столе перед ним стояла дымящаяся чашка с кофе.

Все еще погруженный в мысли, Бен взял телефон со столика и прервал бесконечный звонок, нажав на кнопку и даже не взглянув на экран.

– Почему так чертовски долго? – Это была Николь, в ее голосе звучал легкий упрек.

Бен вздохнул. В первый момент он испугался, не случилось ли чего с Лизой, но Николь была вполне спокойна.

– На твоем сотовом после пятого звонка включается голосовая почта. Я уже в третий раз пытаюсь до тебя дозвониться. В редакции тоже никто не знает, где ты. У тебя все в порядке?

Бен не произнес еще ни одного слова. Он даже не поздоровался. Зато у него неожиданно появилось ощущение, что он стоит на палубе корабля, который разбушевавшиеся волны бросают из стороны в сторону. Его затошнило, и он с трудом сдержал рвотный позыв. Бен открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, и заметил, что ему сложно сосредоточиться.

– У меня все хорошо, – прохрипел он. Весело прозвучать не получилось. В горле у него пересохло.

– А по голосу не похоже.

Возникла короткая пауза. Он не знал, что сказать. Его головная боль как раз готовилась выйти на новый уровень, и Бен спрашивал себя, зачем Николь вообще позвонила. Ведь не для того же, чтобы поинтересоваться его самочувствием. Возможно, ее мучают угрызения совести, потому что после ее заявления о разводе у него были все основания чувствовать себя паршиво. Но то, что он чувствовал себя физически разбитым, не имело к этому никакого отношения. Ему самому хотелось бы выяснить причину. Состояние напоминало похмелье после бурной ночи. Но кроме двух бутылок пива, в кино он не пил никакого алкоголя. По крайней мере, он этого не помнил.

– Бен? – Николь прервала его мысли.

– Да?