Та, которой не скажешь `нет` - Элла Уорнер

Скачки начались, и зрители взорвались криками. Рахим напряженно следил за лошадьми в бинокль. Комментатор, заглушая возгласы собравшихся, истошно орал, «подогревая» интерес к состязанию. Внимание Рахима было приковано к Картелю, роскошному жеребцу, который в случае победы будет на вес золота. Его бег был своеобразной поэзией в движении. Начальный этап дался ему легко, и нельзя было не любоваться его грациозностью. На завороте дуги ипподрома он был лидером. Рахим подумал, что это произошло слишком рано. Картель шел в отрыве на три корпуса, но его уже начинали догонять понукаемые жокеями жеребцы-соперники. Затем конь заметно сдал, и остальные лошади обошли его. Картель пришел к финишу всего лишь восьмым. Что ж, достаточно престижно, но только не для Рахима. Для него это был чистый провал.

— Рано выдохся, — сказал Эйб Карпентер. Его обветренное лицо ничего не выражало.

— Да, — холодно согласился султан, думая о плохой тренерской работе.

— Хотите пойти со мной и поговорить с жокеем?

— Нет. Я поговорю с ним после скачек.

— Хорошо.

Эйб и его жена ушли, к несказанной радости Рахима. Правда, позже ему все-таки придется вновь встретиться с ними.

— Хочешь, чтобы я сделал это? — тихо спросил Стивен Харди, его старый друг.

Они вместе учились в Гарварде и понимали друг друга с полуслова. Именно Стивен разузнал обо всех махинациях Карпентера, приведших к череде провалов. Документальные подтверждения свидетельствовали о явном жульничестве Эйба. Вершиной его закономерных неудач стало поражение Картеля на Кубке Кентукки-дерби. Рахим покачал головой. Несмотря на то, что Стивен неоднократно выручал его в сложных ситуациях, на сей раз обстоятельства были необычными.

— Я сделал промах, выбрав его, и сам разберусь с ним.

Стивен понимающе кивнул. Эйб Карпентер обманул доверие Рахима. В подобных случаях султан брался за дело сам. И не прощал ничего.

Луиза помогла своей сводной сестре лечь в постель. Эбби справилась бы и сама, но она очень устала, растратив всю энергию на ожидание, волнения и разочарования. Их было слишком много за день, и они выбили ее из колеи. Как Луиза ни старалась, ей не удалось успокоить девочку.

Эбби провела у телевизора много часов. Она смотрела и старт, и финиш скачек Кубка Кен-тукки-дерби. Увы, ей так и не посчастливилось увидеть султана, который, по ее представлению, должен был быть в экзотическом национальном наряде. Луиза предположила, что он, вероятно, был в европейском костюме. Девочка промолчала: она считала, что настоящий султан непременно носит национальную одежду. Так или иначе, но по телевизору его не показали. В довершение ко всему Картель проиграл. Прекрасно начав забег, он в конце дистанции стал спотыкаться и уступил другим жеребцам. Эбби горько плакала. Она полюбила коня с первого взгляда и отчаянно желала ему победы, несмотря на увечье, причиной которому был именно Картель.

— Мама не позвонила, — всхлипывала девочка. — Она же обещала! Так нечестно!

— У нее сегодня напряженный день, Эбби, — пыталась успокоить ее Луиза. — Ей надо будет сопровождать султана. Возможно, они куда-то уехали.

— Все равно нечестно! — Большие голубые глаза горели негодованием. — Отец тренирует лошадей султана уже два с лишним года. За все это время султан впервые приехал в Америку, а я так и не увидела его.

Луиза подумала, что и ей тоже не довелось встретиться с ним. Просто любопытно посмотреть на него спустя столько лет. Странно, что некоторые детские воспоминания так глубоко врезаются в память, а некоторые исчезают без следа. Она никогда не забудет Рахима ас-Сандалани и его доброту к ней, когда они впервые увиделись на Рождество в Канаде. И хотя она тогда была с матерью, ей было очень одиноко. В то время он был сказочно богатым и чрезвычайно привлекательным молодым мужчиной. Все подруги матери жаждали познакомиться с ним. За всей этой суетой он все же заметил забытого всеми ребенка, съедаемого чувством ненужности, нежелательным последствием первого брака ее мамы. Ребенка, о котором так скоро говорят: «С глаз долой, из сердца вон» — и отсылают в какой-нибудь закрытый пансион. Рахим провел с ней много времени, заставляя поверить в то, что она - личность, которая нужна и интересна всем. Их общение было одним из лучших воспоминаний Луизы.

— Может быть, в завтрашних газетах будут его фотографии, — утешала Луиза сестру.

— Держу пари, нет, — угрюмо отозвалась Эбби. — За всю неделю не было ни одной.

Это было правдой. Странно! Весенний турнир в самом разгаре, все крупные газеты пестреют фотографиями знаменитых гостей. Султан либо не принимал участия в официальных торжествах, либо избегал фотокамер.

— И в Футхорс он не приедет, чтобы посмотреть на других своих лошадей. Папа сказал мне, что он будет лишь в Черчилль-даунсе, на ипподроме.

— Эбби, у султана много лошадей по всему миру. — Она познакомилась с ним, когда он покупал лошадей в Канаде. — Не думаю, чтобы его интересовал какой-то определенный стринг.

Интересно, а помнит ли он ее? Вряд ли. Слишком короткая встреча, да и давно все это было. Чистая случайность, что агент Рахима подписал с ее отцом контракт о подготовке лошадей султана к соревнованиям. Ничего личного тут не было.

— Но ведь он приехал, чтобы посмотреть на забег Картеля, — упорствовала Эбби.

— Это потому, что Кубок Кентукки-дерби особенный. — Осторожно уложив девочку, Луиза поцеловала ее в лоб. — Не волнуйся, моя милая. Уверена, мама завтра все расскажет тебе о султане.

Недовольное бормотание в ответ. Но Луиза не обратила на него внимания, она готовила все для девочки на завтрашнее утро. Электрическое инвалидное кресло на колесах должно стоять рядом, чтобы Эбби могла сама добраться в ванную, ночная лампа горела, вода стояла на столике у кровати. Луиза поражалась, насколько самостоятельной сделалась Эбби за эти два года. Честно говоря, помощь старшей сестры ей была уже не нужна. В Футхорсе вообще в услугах Луизы уже так остро, как прежде, не нуждались. Пора было думать о будущем. Когда закончится турнир, она серьезно поговорит с Тильдой. Закончив осмотр, Луиза подошла к двери и выключила верхний свет.

— Спокойной ночи, Эбби, — ласково произнесла она.

— Мама обещала, что позвонит мне! — еще раз всхлипнула девочка.

Эти жалобные слова поставили точку в списке неудачных событий трудного дня. Луиза тихо закрыла дверь, в душе соглашаясь с сестрой. Ее мать должна была позвонить. Ведь это было не просто брошенное на ходу слово, а обещание. А обещания надо всегда выполнять. С такими мыслями Луиза вошла в комнату близнецов. В детском возрасте люди — безнадежные идеалисты. Они свято верят в нерушимость данного слова. Разве ее собственная жизнь не была доказательством этого? Тогда-то она и столкнулась с жестокостью настоящей жизни. Луиза посмотрела на мальчиков: ее сводные братья-близнецы мирно спали. Невинные младенцы, не ведавшие, что живут в сложном, запутанном мире. Все их проблемы пока чисты и наивны, они верят в обещания. Когда наступит разочарование, а наступит оно обязательно, будет больно, очень больно.