Танец обожженной души - Мира Тагирова

– Нитка. У тебя… – она помедлила и продолжила: —…На плече.

Тут его глаза округлились, и как будто все тело прошибло током.

«Да, у нее же линзы!» – ухмыльнулся он про себя.

Мария, довольная произведенным эффектом, медленно, словно кошка, приняла исходную позу и даже не догадывалась о своем разоблачении. Сергею было неприятно, что эта аферистка обманывает его мать. Но как от нее избавиться, не знал. Да и бесполезно доказывать что-либо матери: женщине, которая любила делать все по-своему и кроме мнения его брата не считалась ни с кем. Если они друг друга устраивают, то пусть и дальше продолжают в этом же духе, но без него.

Прошел час. Время тянулось. Разговоры о брате-близнеце утомили Сергея, ведь он и сам знал, каким хорошим сыном тот был. А Мария слушала внимательно, с предвкушением.

Наконец, изнуренный духотой, Сергей встал из-за стола и направился в ванную.

– Ты куда? – спросила Анастасия Федоровна.

– В ванную, освежиться, – с безукоризненной улыбкой произнес Сергей и вышел из комнаты.

Прикрыв за собой дверь, подошел к зеркалу, как-то горько улыбнулся, взъерошил волосы и включил воду. Вдруг в квартиру позвонили.

Несколько голосов смешались во что-то обеспокоенное и встревоженное. Парадная дверь захлопнулась и наступила тишина. Внезапно в ванную ворвалась Мария. Повиснув у Сергея на шее, впилась поцелуем в его губы. Он никак не ожидал такого поворота событий. Схватив девушку за запястья, попытался отстраниться, но ее хватка была настолько сильна, что ему становилось трудно дышать. Мария оторвалась от его губ и захохотала. В этот момент лицо казалось безобразным и вызывало чувство отвращения.

– Наконец-то мы одни. Я уж думала, что этот ужин никогда не закончится, – вульгарным тоном произнесла блондинка и снова собралась прильнуть к губам, как Сергей отстранился от нее и резким твердым тоном произнес:

– Какого черта ты это делаешь, совсем с ума сошла?

– Что?! Думаешь, я не поняла твоего намека?! В ванну… Освежиться! Я сразу догадалась, что это был сигнал. А тут, как раз, твою маман вызвали: у соседки что-то с сердцем, инсульт, вроде.

– Что? Там человеку плохо, а ты тут со своей похотью… – высказал он, смерив ее презрительным взглядом.

И только хотел выйти, как Мария схватила его за руку, повисла и проурчала кошачьим тоном:

– Я же знаю, что ты хочешь меня: твои глаза тебя выдают. Ну, давай развлечемся, сладкий!

Сергей резко повернулся к ней лицом и произнес ледяным тоном:

– Я тебя не хочу! Ты смазливая размалеванная кукла. Решила обмануть мою мать, надев линзы? Думаешь, я не заметил?! Ты мне неинтересна, более того противна. Иди и ублажай кого-нибудь другого, а я в твоих услугах не нуждаюсь!

Девушка покраснела от негодования, отпустила его руку и вцепилась в футболку с криками:

– Подонок! Хамло! Придурок! Да, кому ты нужен, ноль без палочки! Ни денег, ни семьи – тряпка!

Кровь вскипала в нем. Он грозно посмотрел на девушку, думая, что его взгляд отрезвит ее, но она все не унималась.

– Что? Ударишь меня?! Ну, давай-давай! – и с этими словами она начала колотить кулаками по его груди.

Ему надоел этот спектакль, и он силой поволок «леди» к двери. Она извивалась, кричала, покрывала его нецензурной лексикой. Сергей вытолкнул ее в коридор, бросил туфли и захлопнул дверь. Девушка настойчиво нажимала на звонок. И, в конце концов, когда терпение догорело дотла, не выдержал, и дверь вновь распахнулась.

– Ну, что еще желает, дама? – процедил сквозь зубы.

– Сумку… Верни, – уже более спокойно ответила девушка.

Он снял с вешалки сумочку и пихнул ей в руки. Снова захлопнул дверь. В квартире воцарилась тишина. Сергей прошел в комнату и опустился в кресло. Почувствовав себя раздавленным, откинулся на спинку и выдохнул. От произошедшего на душе остался осадок горечи, который хотелось разбавить чем-нибудь сладкими и забыться. Но этого чего-то не оказалось, и было решено залить горечь виски. Через какое-то время в квартиру снова позвонили. Сергей нехотя подошел к двери и отворил. На пороге стояла мать, чему он непременно обрадовался.

– Слава богу, все обошлось, ложный вызов. А я так испугалась за Ларисочку. Таких подруг беречь надо, – с грустной улыбкой произнесла женщина, войдя в прихожую. – А где же Машенька? – изумилась она.

– Ушла, – безразлично произнес сын, – точнее я ее выставил. Аферистка она.

– К-как выставил? – женщина присела на стул и испуганно спросила: – Что случилось, мальчик мой?

– Мам, зачем все это? Скажи, зачем ты вмешиваешься в мою личную жизнь?

– Сыночек, я же, как лучше хочу! Тебе деток и семью пора иметь, а ты даже с девушкой не встречаешься. Я внуков очень хочу. Ты ведь у меня один остался после того, как Мишенька погиб, – с этими словами она заплакала, но продолжила: – Глядишь сегодня или завтра помру, а так мне спокойнее будет, что дитя мое в хороших женских руках останется. Хотела найти ту, которая тебе действительно опорой станет, почитать будет, любить, как я. Ты сильный! – неожиданно бросила женщина, – Да, только сильные люди тоже в заботе нуждаются. Ой, или ты… все еще Надю забыть не можешь? – на него посмотрели глаза полные нежности и тревоги с нотками жалости, будто она почувствовала, что задела его за живое.

Он подошел к матери нежно приобнял ее за плечи и прошептал:

– Я нашел такую, мам, слышишь, нашел, вот только имени ее не знаю, и где живет, но знаю одно: она существует. А Надя… Надя тут не причем. Давно это было.

Тут женщина как-то взбодрилась.

– Правда?! – с детской наивностью спросила она.

Сергей расхохотался:

– Мамой клянусь! – с армянским акцентом произнес голос его.

Улыбка озарила заплаканное лицо женщины. И освободившись из объятий сына, она снова приняла невозмутимый вид и воскликнула:

– Сто грамм, мне нужно сто грамм, чтобы возместить потерянные слезы!

Несмотря на произошедший инцидент, домой Сергей возвращался в добром расположении духа. Автобусы в это время уже не ходили, и было решено пройтись пешком. Улицы и здания мирно спали, и только машины местных тусовщиков нарушали тишину большого города, тускло освященного ночными огнями.

Мысли о проведенном с матерью вечере никак не отпускали Сергея. Они вспоминали детство, шалости братьев-близнецов, разглядывали старые альбомы с потертыми, чуть пожелтевшими страницами. Казалось, это было совсем недавно – только вчера, как будто брат и сейчас рядом, живой, как прежде улыбающийся и излучающий веру в то, что все будет хорошо.

Михаил отличался от Сергея. Он был безудержным оптимистом, всегда и во всем находил плюсы, любил женщин. Без проблем находил общий язык с людьми любого возраста. И не важно, кто был перед ним: плаксивые дети или ворчливые старички. Умел завязывать новые знакомства и не забывал поддерживать старые, помогая всем нуждающимся, словно посол доброй воли.