Маргарита - Маргарита Богорад

Знаю по рассказам бабушки, что они с беженцами прошли всю Россию, даже в Сибири побывали, но добраться хотели к сестре Фане, в Москву. В каждом месте, где селились беженцы, бабушка бралась за любую работу: надо кормить детей. Во время бомбежек накрывала детей своим телом: если погибнуть – то всем, если выжить – то всем.

Мой дядя Алик переслал мне вот такой документ, сохранившийся у него. Привожу его письмо полностью.

«Риточка! Направляю тебе перепечатку письма моего отца Казакевича Янкеля Моисеевича 1916 года рождения, родного брата твоей бабушки Шпринц Миры Моисеевны, урожденной Казакевич. Письмо из Верии от 22 сентября 1941 года, за восемь дней перед отправкой на фронт. Адресовано письмо его сестре Фане Казакевич в адрес ее эвакуации. К сожалению, не знаю куда. Но знаю точно, что она возвращалась из эвакуации вместе с нами из Новосибирска в марте 1943 года. А Мира с детьми приехала позже. И я был свидетелем возвращения с войны Абрама Михайловича и его встречи с семьей, которая остановилась у нас в доме на Рождественке». (Авторские орфография и пунктуация сохранены.)

22.09.41 года. Верия.

Здравствуйте мои милые Фаня, Мира и детки. Я пишу Мире потому что надеюсь, что она уже доехала.

Дорогая Фанечка от вас письмо я получил имел я не меньше радости чем ты, что ты здорова. Милая Фанечка Если Мира уже к тебе приехала то знаешь обо всем, если же нет то я тебе вкратце напишу. Вестей о ком бы то не было я не имел ровно 2 месяца. Жил я во многих местах и наконец приехал в эту Верию, откуда дал знать о себе в Москву и Соня с Павликом ко мне приезжали. [Соня Ломоносова – старшая сестра Раи Ломоносовой, жены Яши Казакевича, Павлик Соколов – племянник Ломоносовых, погиб под Сталинградом в 1942 году, десантник. – М. Б.] С тех пор я узнал о всех. Через две недели после побывки у меня Сони с Павликом, против всяких моих предположений ко мне приезжают Рая Алик Соня и Хася. [Это мама со мной, сестрой Соней и двоюродной сестрой Асей, в будущем мамой Юли Гуревич (Грубый) из Калининграда. – М. Б.]. Радости моей не было предела, но тут же радость смешалась с великим горем. 7 7 августа Мира с детьми и Рая с Аликом покинули Студенец и поехали в тыл. Вместе со Студенцом они покинули на верную гибель наших дорогих наших милых маму и папу а также Цилю с семьей.

Уговорить маму Хасю покинуть дом невозможно. Родители и сестры с детьми не верили, что дома их ждет гибель от немцев.

После долгих скитаний и мытарств они добрались до Курска, где как тебе известно находился, а может и сейчас находится Абрам. С Абрамом они встретились и в этот момент Абрам получил мое письмо. Рая узнала где я и что я вообще жив поехала в Москву, а Мира к тебе. Доехала ли она или нет ничего не знаю. Вот тебе Фанечка все что я знаю. Вся эта история т. е. сгусток радости плавающий в море слез накладывает на меня тяжелый отпечаток. До глубокой сердечной боли мне жаль моих столь любимых стариков.

Невзирая на все обстоятельства, я считаю того, что они возможно окажутся жертвой гитлеровской банды является в первую очередь Мира.

Я жив и здоров по прежнему. Работаю по-старому.

Больше нечего писать. Будьте все здоровы. Целую Вас Ваш Яша.

P. S. Я надеюсь что скоро настанет час расплаты за нашу пролитую кровь и мы опять будем дома.

Вот такое письмо сохранилось. Его мне отдала тетя Фаня очень давно, когда я была совсем молодой.

Только в 1944-м добрались до Москвы. Тетя Фаня жила на Петровке в старом доме с огромными потолками, там даже был черный ход для прислуги. Этот дом я хорошо помню, так как в детстве ездила к тете Фане. Я дружила с сыном ее соседей, и мы все время под столом играли в папу с мамой. Наша игра всех очень веселила.

В Москве двоюродные сестры не приняли бабушку с тремя детьми. Тетя Фаня помогла ей уехать в Рузу, потому что в военное время нельзя было долго находиться в Москве. В Рузе во время войны тетя Фаня рыла окопы, и у нее осталось много знакомых, туда она и отвезла бабушку с детьми. Сначала бабушка скиталась по квартирам, никто не хотел брать семью. И все-таки наконец одна русская семья приняла, с ними бабушка дружила до самой смерти. Бабушка часто говорила, что они ближе родных, которые в Москве ничем не помогли.

Бабушку все в Рузе называли Машей или Марусей. Она работала где только могла: в колхозе, уборщицей. В 1946 году наконец вернулся дедушка, он воевал на советско-японской войне. Сколько слез, радости! Дедушка начал работать в «Рузпотребсоюзе», снабжали область продуктами. Хотя он окончил всего три класса, город начал его продвигать. Дедушка был ответственным, порядочным. Коммунист, свято верил в партию. Снабжал магазины, следил, чтобы все было правильно оформлено. Помогал людям, которые ошибались в подсчетах. Жили скромно, но дедушка не позволял себе чем-то воспользоваться. Его послали на курсы повышения квалификации, потом он стал начальником «Рузпотребсоюза».

Помню счеты, с которыми он работал. Помню, в детстве каталась на них.

Дали им на семью от города полдома с огородом. Нужно было поднимать детей. Бабушка занималась детьми, хозяйством, после войны хотелось подкормить детей, они же натерпелись голода. Дедушка играл на трубе, иногда подрабатывал на похоронах. Любая работа была нужна. Дети росли, кормил огород, бабушка шила детям на машинке «Зингер». (Эта машинка до сих пор жива, сейчас она у внучки Наташи.)

Бабушка всегда тянулась к книгам. Помню, она рассказывала, как только уложит детей спать, садилась и читала всю ночь. Любила классику. Откуда эта страсть к книгам, она сама не понимала…

Еще бабушка очень любила театр, но Руза не Москва. Когда с работы дедушки профсоюз давал автобус для поездки в Москву, в театр, бабушка и дедушка никогда не пропускали ни одной поездки. К сожалению, это бывало не так часто. Я даже знаю ее любимый спектакль – «Учитель танцев» по пьесе Лопе де Вега в Центральном театре Советской армии, играл там Федор Чеханков, любимец бабушки. Еще ей нравились песни Николая Сличенко, в доме был патефон.

У дедушки в Белоруссии остались брат Исаак и сестра Ида. Брат женился, у него двое детей и внуки уже,