Месяц выбора - Аурика Синичкина

Гуда спустилась с лестницы уже в плаще, держа что-то в руке.

— Держи, — она протянула мне узелки, не глядя

— О, благодарю, — также не глядя я их взяла.

Бьёрн удивленно посмотрел сначала на дочь, потом на меня.

— Вы что, читаете мысли друг друга?

Мы с Гудой переглянулись, синхронно пожали плечами и вылетели из кузницы быстрее, чем рябчик улепетывает от куницы.

Мир вечером преображается. Ярко-зеленые листья деревьев приобретают теплый медовый оттенок, цветы, недавно пестрившие всеми цветами радуги, будто успокаиваются, становясь нежнее. Люди тоже меняются с наступлением вечера: они уже не спешат, не летят сломя голову, а идут спокойно и размеренно, на их лицах появляются добрые улыбки, и они начинают осматриваться, подмечая красоту природы.

Вечер — волшебное время, когда солнце не палит, а согревает, когда в воздухе витает нежность и тепло, когда хочется любоваться и любоваться величественным небесным светилом, медленно уходящим на покой за горизонт. Я люблю вечер.

Мы прошли улицу, от которой до мастерского отца рукой подать, но решили не спешить.

— Уже завтра в город прибудут оборотни, — задумчиво сказала Гуда, глядя перед собой.

Я, не ожидавшая, что она нарушит уютное молчание, повернулась и невольно залюбовалась игрой света в её волосах. Да, она получила свое прозвище именно за эти шикарные косы цвета золота. Меня вот называют дочерью богини охоты только потому, что моих настоящих родителей никто не знал. Папа рассказывал мне, как нашел меня в лесу в дупле упавшего дерева, замерзшую и ослабшую. Теперь он постоянно шутит, что плотник нашел ребенка в дереве. Не иначе, знак богов.

— Ты не боишься? — тем временем мою подругу одолевали не самые веселые мысли.

— Чего мне бояться? Я не самая крупная рыба в реке, да и не во вкусе хвостатых. Мне два года наглядно это показывают.

Гуда посмотрела на меня одним из тех задумчиво-грустных взглядов, которые я никогда не могла понять, и улыбнулась. Тепло так.

Наша с ней дружба длиться сколько себя помню. Знакомство вышло, конечно, так себе, но зато потом! Когда зажили синяки и заросли проплешины от выдранных волос, мы стали просто не разлей вода!

— Кстати, ты все пропустила! — подпрыгнула Гуда. — В нашу глушь завезли, — тут она понизила голос до шепота, — новый роман мадам Руи!

— Да быть не может, еще же неделя?! — чуть не взвизгнула я. — И что, ты его уже получила? Как называется? Продолжение про сэра Ротшильда? Или про леди Вивьен?

— Не сыпь вопросами, сама не знаю! — воскликнула подруга. — Только вчера привезли, мне по секрету шепнула Магрит. Только она не знает, сможет ли отложить пару книг теперь, отец у нее после того случая стал строже.

— Ох, да, глупо тогда получилось, — вздохнула я. — Ну, зато мы теперь знаем, где прятать точно не надо, — похихикала.

— Но она тоже, конечно, молодец, додумалась положить под подушку «Ночь на озере»! — возмутилась Гуда. — Это же самый откровенный роман мадам, не могла ничего умнее придумать?

— Да ладно, — я поправила волосы. — Просто книжник Вермуд слишком строг! В конце концов, Магрид почти семнадцать было на тот момент.

Вдруг я вспомнила, что должна зайти к старой Халле и отдать травы, которые собрала для неё. Резко остановившись посреди улицы я хлопнула по лбу и мысленно обозвала себя идиоткой.

— Ёрмунганд! Халла нашлет на меня несварение, если я не принесу ей травы!

— Тогда нет смысла стоять здесь, — крикнула мне подруга, стоя уже в конце улочки, снова словно прочитать мои мысли.

— Не будем злить Норн, — весело прокричала я в ответ, догоняя Гуду.

— Богини судьбы любят тебя, — хохоча, она улепетывала от меня во все ноги, — не раз уже уберегли от страшного гнева Халлы, — она сделала большие глаза и испуганное лицо, но не удержалась и снова расхохоталась.

Так, смеясь, мы побежали в сторону дома старой знахарки.

Дом Халлы Седовласой знал весь городок. Она была вторым человеком после правителя, она сочетала узами брака, она лечила, она встречала в этом мире и она же провожала в последний путь. Её жилище стояло на самом краю, как полагается. Оно было одноэтажным и полностью деревянным, доски некогда светлой породы сосны потемнели от времени. Там всегда пахло невообразимой какофонией из трав и кореньев, всегда было довольно грязно и, казалось, сам воздух гуще, но я любила это место, как и живущую там строгую старушку.

Помнится, в нашу первую встречу, когда отец привел меня в дом Халлы, она сказала, что у меня есть дар, и его надо использовать. С тех пор она стала меня учить. Правда, как оказалось, дар у меня только лечить, заговоры там всякие читать и составлять, с травами и зельями возиться. В магии я полный лапоть. Она мне прям так и сказала: "В практической магии ты полная бездарность." Ни огненного смерча тебе, ни землетрясения, ни урагана, даже дождь и тот — недоступен. Но мне и так хорошо.

Когда мы зашли внутрь, солнце только самым краешком коснулось горизонта. Косые лучи светили в окна, и пыль, попадающая в них, коей тут было неимоверное количество, сворачивалась в воронки и разворачивалась в дуги. Сейчас преобладал запах шалфея, это значит, что старуха что-то готовит из снадобий.

— Халла! — заорала я. Гуда даже подпрыгнула.

Несколько секунд ничто не нарушали тишины, а потом мы услышали шаркающие шаги. Через минуту к нам вышла сгорбленная низенькая старушка с тростью.