Непокорная - Бертрис Смолл

И дом, и сердце Сары Лайтбоди для любимого внука всегда были нараспашку. Джаред это знал, поэтому чуть что — без колебания обращался к бабушке. Ей льстило, что он поверяет ей самые сокровенные тайны и мечты. В юности Джаред никогда не жаловался на несправедливое отношение отца, всегда стоически переносил его выходки. Бабушка, напротив, часто выходила из себя. Порой она едва сдерживалась: хотелось стукнуть жестокого зятя кочергой по голове. Она так и не смогла понять, как это ее дочь угораздило влюбиться в этого человека.

Когда Сара Лайтбоди почувствовала приближение смерти, она написала завещание, а потом призвала к себе Джареда и сказала, что оставляет ему все свое состояние. Сначала он от удивления потерял дар речи, потом стал ее благодарить. У него и в мыслях не было отказаться или хотя бы возразить. Бросив на него взгляд, она мгновенно поняла: Джаред уже прикидывает, как распорядиться наследством.

— Делай так, как я тебя учила. Вложи деньги во что-нибудь стоящее и запомни: главное — это инвестиции и реинвестиции. Доход должен приносить доход, однако нужно что-то иметь и на черный день. Никогда никому не раскрывай своих козырей.

Джаред кивнул.

— Бабушка, я никогда не пущу твое состояние на ветер. Не беспокойся. Только боюсь, как бы он не прибрал твои деньги к рукам, ведь по закону я еще не имею права распоряжаться наследством.

— Двадцать один год тебе исполнится через несколько месяцев, а пока твой дядя и мои адвокаты помогут держать его на расстоянии.

Не вешай нос, Джаред! Он будет конючить, судоверфи, мол, ветшают, но смотри — не дрогни. Уж я-то точно знаю, что в лучшем состоянии они и не были. Не дай ему себя одурачить. Я для того и завещаю все свое состояние тебе, чтобы ты стал от него независим.

— Он хочет, чтобы я женился на Честити Брюстер, — сказал Джаред.

— Тебе нужна не такая жена, мой мальчик! Огонь-девка — вот кто тебе подойдет, да чтобы блюла твои интересы. Ну, с этим успеется. Скажи-ка мне, что ты предпримешь, вступив в наследство?

— Мечтаю отправиться в путешествие. Хочу учиться. Намереваюсь наведаться в Европу. Нужно разузнать, какие американские товары пользуются там спросом и что могут предложить нам они.

Неплохо было бы съездить на Дальний Восток. Думаю, из Китая стекается море товаров, и если это так, могу поспорить, англичане первыми туда прискачут.

— Да-а, — прошептала Сара Лайтбоди. В ее глазах появилось мечтательное выражение. Впрочем, она понимала, что мечтам этим не суждено сбыться. — Для нашей страны наступают великие времена!

Как бы я хотела все это увидеть!

Несколько недель спустя Сара Лайтбоди тихо скончалась во сне.

Когда огласили завещание, отец Джареда попытался заявить права на наследство, аргументируя свои претензии нехваткой средств для постройки судоверфей.

— Тебе еще только двадцать, — заметил он сухо, хотя приближался день рождения Джареда. — По этой причине твоими деньгами пока буду распоряжаться я. Ведь ты рохля! Профукаешь состояние, и этим все закончится.

— А каким образом ты собираешься распорядиться моими деньгами? — задал вопрос Джаред бесстрастным голосом.

Чувствуя, что вот-вот вспыхнет ссора, Джонатан вскочил.

— Не дорос еще, чтобы задавать подобные вопросы! — процедил сквозь зубы Джон Данхем.

— Отец, ты не получишь ни цента, — отрезал Джаред. — Ни единого! Эти деньги принадлежат мне и только мне! Они тебе не нужны.

— Так-так! Ты кому это говоришь? Забыл, кто я тебе? Так я напомню! — рявкнул Джон. — Верфи — это Данхемы. В них вся наша жизнь.

— Только не моя! У меня другие планы. Благодаря щедрости бабушки я теперь могу жить самостоятельно. И плевать мне на твои проклятые судоверфи, да и на тебя тоже! Только посмей тронуть хоть один цент из моего наследства, и я спалю твои верфи дотла. Обещаю.

— А я ему помогу, — неожиданно для отца раздался голос Джонатана.

Лицо Джона Данхема побагровело от ярости.

— Не нужны нам деньги Джареда, отец. — Джонатан надумал успокоить папашу. — Посмотри на это дело с другой стороны. Если мы вложим его деньги в семейное дело, то будем до конца своих дней ему обязаны, а я этого не хочу. У меня есть сын, а у тебя внук. Он станет наследником после меня. А Джареда давай оставим в покое.

Итак, Джаред одержал верх. И едва ему исполнился двадцать один год, он немедленно отправился в Европу.

Несколько лет он провел в Англии. Сначала учился в Кембридже, потом перебрался в Лондон, где наводил светский лоск. Джаред ни дня не сидел без дела. Вкладывал деньги осмотрительно. Ему невероятно везло, и лондонские друзья прозвали его Золотым Янки.

Весь бомонд следил за его финансовой деятельностью — куда вкладывал деньги Джаред Данхем, туда помещала свои капиталы и лондонская элита. Он вращался в лучших столичных кругах, и хотя неоднократно предпринимались отчаянные попытки его женить, он оставался верен своей свободе.

Джаред купил красивый дом в престижном районе рядом с Гринпарком, обставил его со вкусом, нанял вымуштрованных лакеев. Последующие несколько лет Джаред Данхем курсировал между Америкой и Англией, несмотря на обострение отношений между обеими странами. Наведывался и во Францию. Когда Джареда не было в Лондоне, дела вел Роджер Брамвелл, его секретарь, бывший офицер американского флота.

Когда Джаред вернулся в Америку, он сразу же поехал в Плимут, что в штате Массачусетс. Жители Новой Англии все еще пребывали в страшном волнении по поводу покупки Луизианы. Хотя Джаред и был, как его отец и брат, федералистом, но в отличие от них не считал, что продвижение на Запад поставит торговые интересы Новой Англии в зависимость от сельскохозяйственного Юга.

Напротив, он увидел большие возможности для сбыта товаров. Джаред полагал, что и политиков, и банкиров беспокоит перспектива потери политического влияния, что, естественно, представляло серьезную проблему.

Американцы, поселившиеся на востоке, отличались от своих соотечественников, проживающих в южных и западных районах страны.

Вряд ли интересы владельца обширной плантации совпадают с интересами какого-нибудь крупного торговца из Массачусетса, но ведь и его, Джареда, взгляды разительно отличаются, скажем, от взглядов обросшего шерстью снежного человека! Так что Джаред вовсе не считал, будто могут произойти какие-то серьезные конфликты, хотя другие федералисты придерживались противоположного мнения.

В Европе опять вспыхнула война. Лондон напористо убеждал Санкт-Петербург, Вену и Берлин создать коалицию и выступить против французского императора. Однако ни Александр I, ни император Франц, ни король Фридрих-Вильгельм не вняли настойчивым уговорам англичан, вероятно, полагая, что, если им удастся сохранить нейтралитет, Наполеон не пойдет на них войной. Французская армия шествовала по Европе победным маршем, а Британия по-прежнему господствовала на море, что приводило Бонапарта в ярость. Он стремился победить Англию действиями на суше, на земле. «Я хочу завоевать море могуществом земли», — заявил он после того, как подчинил себе всю Центральную Европу. Англии неоткуда было ждать помощи.