Бражник - Цагар Враль

Дело в том, что Лаврентий солнечный свет презирал, как и подобает чудиле со стажем: окна он завесил плотной черной тряпкой, как театральной портьерой. Из источников света Лаврентий признавал только старую настольную лампу с противным желтым светом. Лампа чуть-чуть не дотягивала до звания раритетной, поэтому числилась у нас просто старой.

От света Лаврентий встрепенулся. Обернулся, как зверек, с выражением заинтересованности и абсолютной невинности. Его тело на табуретке — дряблое и округлое, как подушка — мягко перевалило в мою сторону свой центр тяжести. Наушники Лавр снял. За годы совместного проживания усвоил, что жестами объясняться я не умею.

— У нас что тут творится? — переадресовал я вопрос соседки, которая все еще дышала мне в спину своим бюстом.

— Фрустрация, хаос и полное беззаконие. Как всегда, — незамедлительно рапортовал мой добрый сосед.

И уставился на меня со скучающей вежливостью на грани презрения, как консультант в магазине.

Я прояснил ситуацию:

— Там соседка снизу пришла. Мы её топим.

И Лаврентий… он просто мне улыбнулся.

— Все мы тонем сами по себе. Когда тебя топят — это еще ничего.

Нет, Лаврентий не был катастрофой. Он был самым настоящим стихийным бедствием.

***

«В смерти своей настоятельно прошу никого не винить, только меня самого. Автор этих строк не смог вписать себя в мир и выбрал единственный выход — преждевременный и собственноручный. По поводу небольшого своего имущества заранее отдал распоряжения доброму товарищу, Лаврентию Анатольевичу. Он все сделает, как положено, ему я доверяю, как самому себе. На протяжении совместного нашего с ним проживания Лаврентий Анатольевич неоднократно доказывал свою усидчивость и расторопность, восхищал меня своим умением решать проблемы и никогда не подводил доверия. Из всех вещей в вашем бренном мире моей бессмертной душе больше всего будет не хватать именно Лаврентия Анатольевича и маленьких радостей нашего с ним совместного быта. Да, Лавр, это все про тебя. Гнида ты эдакая».

Иногда я пишу предсмертные записки. Это успокаивает.

Но я пока не хочу умирать. Для этого нет ни одной причины. Причины есть только для того, чтобы продолжать жить.

У меня еще целы руки и ноги. И того, и другого по две штуки. Полная заводская комплектация. Все, что под кожей, цело тоже — даже аппендицит не вырезали, ни одного хирургического шрама на всем теле.

Правда, я почти не использую свои руки и ноги. Аппендицит тоже. Но я еще могу сослужить человечеству службу всеми своими конечностями! Разве что аппендицит в пролете, но для чего-то же он все-таки нужен. Не знаю, для чего именно.

У меня впереди одна неопределенность, а позади — сплошь надежды на светлое будущее. В таком положении умирать как-то глупо.

У меня, в конце концов, пока не было девушки по имени Мария. У меня было много девушек, но Марии пока нет. А мне очень хочется, чтобы Мария была. Главное, когда я её все-таки найду, в первый же день не жениться от радости.

Мне нравится жалеть себя в предсмертных записках. Как будто кто-то посторонний ко мне подходит и по плечу хлопает.

После того, как соседка снизу потребовала компенсировать ей всю безрадостную жизнь учителя начальных классов, на меня напала вполне ожидаемая хандра. Хоть я даже не спросил у нее, действительно ли она работает учительницей начальных классов. Мне, по правде, даже не хотелось у нее это спрашивать.

Предчувствие денежных трат вообще отбивает у меня все желания. Я сразу начинаю видеть в каждой вещи усилие, на нее затраченное, и думаю: какой смысл? А ответов не нахожу.

Какой смысл, к примеру, строить дом, в котором так легко происходят течи. Сколько людей трудилось для того, чтобы между этажей учудить дуршлаг. Я много думал о перекрытиях. О том, что все стены полые изнутри, и кто знает, что там творится. Смерть, гниль и плесень.

Естественно, в таком состоянии духа я ничего не мог делать. Особенно не мог заплатить соседке снизу, потому что это самая бессмысленная и злодейская вещь из всех, на которые я только способен! Я точно знал, что от этого ни мне, ни ей легче не станет.

Мне не станет, потому что это унизительно и у меня денег нет. Ей — потому что деньги людей портят. Тем более, когда их из кармана нищего забирают, как последний кусок хлеба.

Хотя о хлебе мне лучше не думать. Голод — неотъемлемая часть моей жизни. Если денег у тебя мало, ты все спускаешь на еду. На то, чтобы выжить. Но жрать все равно хочется постоянно. К тому же, хоть денег у меня хронически мало, на еду я спускаю далеко не все. Большая часть утекает в мой главный порок: в пластмассовую литровую бутылку с пенным.

Я не могу назвать себя алкоголиком, как и любой другой алкоголик, но пью я довольно часто. От обыкновенного алкоголика меня отличает только одно: так же часто я могу и не пить, просто обстоятельства заставляют искать убежище. Я выбрал не самый плохой вариант.

Конечно, все могло быть хуже. Возможно, если б моя жизнь сложилась похуже, я бы чувствовал себя лучше.

Найти для себя крайность и больше не мучиться в неопределенности! Не иметь ни малейшей возможности заработать денег и не страдать угрызениями совести из-за того, что ты их не зарабатываешь! Какое это счастье.

Вкусить наконец сладкий плод заслуженного презрения, моля злобный мир о жалости.

У меня давно появилась идея. Социальное исследование. Нарисовать две диаграммы: на одной изобразить распределение дохода людей с достатком, на другой — без него. Сперва может показаться, что это исследование бесполезно, но на деле это не так, ведь так мы узнаем, что нищие тратят на еду гораздо больше, чем богатые.

С помощью этих диаграмм можно многое рассказать об обществе. Например, если прибавить к ним статистику ожирения, то станет ясно, что всему виной нищие. Если тратишь все свои деньги на еду, не удивляйся! С ожирением, разумеется, надо бороться. Например, сказать бедным, чтоб меньше жрали — но толку от этого не будет, поэтому есть более действенный метод: повысить цены, чтоб на тот же бюджет они покупали меньше еды и, следовательно, худели.

Или, к примеру, можно рассказать о том, что бедные не стремятся к культуре. Они жрут, а не читают книжки! Конечно, они не пойдут в музей, ведь такая жирная задница даже не пролезет в двери.

Но я солгал. На самом деле исследование бесполезно. Ведь вы уже это знаете.

Все хотят изменить свою жизнь, но не все