Мэррилэнд: ледяная принцесса - Марианна Красовская

Гейна взяла тяжелый нож, оглядела его. И вправду, добротное барсельское оружие. Хорошая сталь, костяная рукоятка, отполированная чужими ладонями.

— И пояс возьми.

Ей в руки полетел кожаный примитивный ремень с явно самодельной деревянной пряжкой.

— Он мне сильно велик.

— Примерь и отметь, как нужно подрезать и где сделать отверстие.

— А как же ты?

— У меня есть несколько кабаньих шкур,сделаю себе еще.

Значит, он и вправду сделал пояс сам?

Гейна обмотала его вокруг талии дважды. При ее крайней худобе не пришлось ничего подрезать и прокалывать. Кинжал она повесила на бок, отказываться не стала. Зачем?

— Ты кто вообще такая?

— Я… горничная из Вороньего замка.

— А готовить умеешь?

— Нет. Но если покажешь — научусь.

— Это хорошо. Значит, пока будешь прибираться и стирать.

Гейна кивнула, про себя подумав, что если вытереть пыль и помыть полы — невелика задача, то со стиркой будет сложнее. Ладно хоть, не нужно воду греть.

Торин же накинул на плечи меховой плащ и вышел наружу, а потом вернулся с тушкой зайца в руках.

— Сегодня на ужин тушеная зайчатина с травами. Поистине княжеское блюдо, клянусь!

— Расскажи, как ты попал сюда? — Гейна примостилась на краешке лавки, внимательно наблюдая, как мужчина ловко подрезает, а потом стягивает с зайца шкурку.

— Проклятый Роланд меня коварно убил в спину.

— Роланд Дикий? — испугалась девушка. — Не может быть! Он, конечно, не герой, но и не настолько подлец.

— Он самый. Хочешь верь, хочешь нет, но все было так. Я приехал на переговоры к нему в составе делегации из Барсы. мы обговаривали брак нашего княжича с вашей принцессой, кстати. Нас хорошо встретили, разместили в гостевых покоях. Ночью мне не спалось, я вышел в гостиную и нашел там забавную музыкальную шкатулку. Открыл, потрогал… А потом вбежал Роланд, заорал, чтобы я положил его вещь… И я очнулся уже здесь.

— Он тебя не убивал, — вздохнула Гейна. — Это все шкатулка.

— Что — все шкатулка? — Торин пристально поглядел на девушку.

— У меня та же история. Я… пыль протирала. Шкатулку открыла и зачем-то выстроила шарики в ряд. И очнулась здесь.

— Почем ты знаешь, что он тебя не убил за святотатство?

— Ну… хотя бы потому, что Роланда в Мэррилэнде давным-давно нет. Сейчас там правит Андреа.

— Серьезно? — не то удивился, не то обрадовался барселец. — Насколько давно?

— Больше пятнадцати лет прошло.

— А куда этот мерзавец делся?

— Пропал. Никто не знает, где он.

— Отлично, мне этот заносчивый тип никогда не нравился.

Гейна вздохнула. Вот все же правильно она сделала, что не назвалась настоящим именем. Знал бы Торин, что она — дочь этого самого заносчивого типа!

— Мне кажется, все дело в шкатулке, — сказала она. — Возможно, это она нас куда-то перекинула. В какой-то иной мир.

— Ты веришь в иные миры? — поднял густую бровь Торин.

— Да. Наша королева тоже… попала в другой мир, не в такой, как этот, в большой. И была там много лет.

— И я все это пропустил! — возмутился мужчина. — Ты должна мне все рассказать!

Она рассказала: и про то, как нашлась сначала Астория, потом Андреа, и про то, что все пошло немного не так, как планировало старшее поколение. Астория стала женой князя Барсы, а Ренгар Барсельский — мужем королевы Андреа. А Ольберт, сын Роланда Дикого, и вовсе женился на иномирянке.

— Чудно все это, — удивлялся Торин. — Никогда бы не подумал, что такое вообще возможно! А не врешь ли ты, часом, девочка?

— Думай что хочешь, — немедленно вспылила Гейна. — Все равно мне ничего не доказать.

— Все, все, не злись. Сходи лучше снега набери в котелок. Ой, да в чем ты пойдешь, в тапочках, что ли или босиком? На, режь травку. Я сам схожу.

Гейна кромсала ножом траву и думала, что он прав. Все это звучит как сказка. Впрочем, не менее сказочно, чем попадание в другой мир через музыкальную шкатулку.

А вот интересно, будут ли ее искать? И как быстро смогут найти?

Вернувшийся Торин отобрал у нее нож и сам быстро дорезал пахучие листья.

— Ты выглядишь преотвратно, — заметил он. — Худая как щепка, бледная, ободранная какая-то. Не берегут в Мэррилэнде гоничных, как я погляжу. Иди вон, полежи. Я все сделаю сам.

Гейна не стала отказываться. Растянулась на мягких шкурах, прикрыла глаза. Сон навалился на нее внезапно да так крепко, что она не слышала, ни как грохотал посудой Торин, ни как он пытался ее разбудить, с тревогой вглядываясь в безжизненное лицо, ни как укутал ее в меховое одеяло, а сам растянулся на узкой жесткой лавке, не желая ее тревожить.

Глава 4. Одиночество

А проснулась она в одиночестве, на удивление бодрой и весёлой. Выспалась, и ни одного кошмара не приснилось! Впору от счастья петь. Натянула оставленное на лавке меховое бесформенное безобразие, явно сотворенное золотыми руками Торина, сунула ноги в огромные меховые же сапоги, выползла из домика и замерла от представшего перед ней восхитительного зрелища.

Мужчина колол дрова. Полуголым, конечно, всем ведь известно, что дрова нужно колоть без одежды. Гейна только хмыкнула, догадываясь, что Торин перед ней красуется и нарочно скинул рубаху. А ещё коротко подстриг бороду и завязал волосы в хвост. Внешне он, конечно, был абсолютным барсельцем: крепким, коренастым, с вьющимися густыми волосами, крупным носом и тёмными глазами, чуть опущенными к вискам.

— А ты барсельскому князю не родич? — откровенно любуясь мужчиной, спросила Гейна. — Похожи вы.

— Видела Горвина? Не родич. Друг мой.

— Видела Дэймона. Горвин умер уже.

— Вот незадача. Я и забыл, что столько лет прошло. Не замёрзнешь? Зима на дворе.

— Нет, тепло мне. А туалет тут где?

Торте выпрямился, утирая пот со лба, вздохнул, пряча глаза.

— Везде, в общем-то. Я не привередлив.

— Так зима же.