Царская невеста, или По щучьему веленью! - Кира Калинина

По щучьем веленью, по моему хотенью, ступай ведро домой само! Нет, стой! Иди домой, в кадку воду перелей, а потом со вторым ведром назад возвращайся!

И ведь сработало! Ноги у ведра не выросли, оно безо всяких ног поднялось и вразвалку на горку полезло, да споро так, что не угнаться.

Вода в ведре колышется, над краями всплёскивает, но наружу не выливается.

Миля стоит, вслед ведру глядит с открытым ртом.

А щука из воды смеётся:

— Ну что, поверила? Теперь слушай. Чар этих хватит на три дня. На четвёртый поутру придёшь, по имени меня кликнешь: "Ярилка, покажись!" Скажешь: "Яви милость, продли чудо!" — и пользуйся ещё три дня.

— Так тебя Ярилкой зовут? — хихикнула Миля. — Чуднóе имя!

— Уж не чуднее твоего. Хоть Емелька, хоть Эмилия, всё не как у людей!

Миля от удивления даже не обиделась.

— А ты откуда знаешь, как меня зовут? — спрашивает.

Рыба ей в ответ:

— Так я, чай, щук волшебный, умом не обделён, что кругом делается, слышу, замечаю, на плавник мотаю...

— Погоди-погоди, ты что, мужского пола?

Лишь сейчас обратила Миля внимание, что голос у щуки и правда какой-то неправильный — слишком низкий, звучный, задиристый. Хотя, с другой стороны, какой голос для рыбы правильным считать? Сказано же в детском стишке: "Открывает щука рот, да не слышно, что поёт".

Ошибся поэт: слышно, ещё как слышно!

Смотрит щук из воды весёлыми глазами и смехом заливается:

— Ты никак думаешь, щучье племя из одного женского пола состоит? А размножаемся мы, по-твоему, как — партеногенезом?

— Чего-чего? — у Мили аж ноги подкосились.

— Партеногенез, — скучным голосом начала щука, то есть щук, — форма полового размножения, при которой женские половые клетки развиваются во взрослом организме без оплодотво...

— Да подожди ты! Знаю я, что такое партеногенез. Ты-то откуда это знаешь? У вас же тут ни науки, ни технологий!

— Обижаешь, красавица. Я как-никак говорящий щук, волшебное существо, к твоему сведению. Про другие миры в курсе, наукой и техникой интересуюсь. С компьютерами вашими я бы поближе познакомился. И с автомобилями. Очень мне хочется по шоссе с ветерком прокатиться... С другой стороны, у вас автомобили да компьютеры, а у нас яблочки молодильные, шапки-невидимки, ковры-самолёты да сапоги-скороходы. И неизвестно, что сильней будет — наука или магия.

А и правда, подумала Миля. Сжала кулаки на удачу, крепко-крепко зажмурилась и выговорила:

— По щучьему веленью, по моему хотенью, хочу сейчас же оказаться дома!

И оказалась. В избушке у старушки. Да не просто так оказалась, а подхватил её вихрь, неведомо откуда взявшийся, над землёй приподнял, закрутил, завертел, по лесу таким манером пронёс и у бабкиного крыльца на землю уронил.

Села Миля — голова кругом, в ушах звенит, в глазах рябит, волосы дыбом, мышцы ломит. Чувство такое, будто её в мясорубке прокрутили. Надо бы к щуке бежать, рекламацию предъявлять, да сил не осталось.

Тем более, что, как выяснилось, в быту щучье заклинание безупречно работало. На дворе полдень, а у Мили изба выметена, дрова наколоты, печь растоплена, тесто замешано и пироги пекутся, сами на стол подаются.

Старуха поглядела на такое дело, бранить не стала, но совет дала: слова заветные при народе не произносить, силой дарёной не хвастать.

И началась у Мили новая жизнь. Первым делом она колодец выкопала, чтобы вёдра зря на речку не гонять, потом ограду выправила, течи в крыше залатала, баньку поставила.

Быстро смекнула: чудеса щучьи не из воздуха берутся, а творятся из того, что в наличии имеется и что уровню развития мира соответствует. Микроволновку требовать без толку. Или, положим, электричество с водопроводом до самой избы. Но и то хорошо. Можно, с лавки не вставая, и печку побелить, и сруб утеплить, и окна резными ставенками украсить, и чистоту-порядок в доме поддерживать.

А больше бабка ничего делать не дала и перестраивать тесную избушку в просторный коттедж запретила категорически.

Да и леший с ней.

2.1

* * *

Через три дня пошла Миля на реку. Стала звать:

— Ярилка, покажись! Где ты? Ярилка!

Жила опаска в глубине души: не явится щук. И придётся опять самой вёдра тяжеленные тягать, по грядкам с тяпкой ползать да котлы песком надраивать. Но нет, Ярилка тотчас из воды нос высунул, будто нарочно в камышах у берега сидел, Милю дожидался.

Что там сказать надобно?

— Яви милость, продли чудо!

Произнесла Миля слова предписанные, а саму смех разбирает — уж больно потешно звучит.

Щук ей в ответ, важно так:

— Будет тебе чудо, девица. Только скажешь "По щучьем веленью, по моему хотенью", и всякое желание твоё сей же миг исполнится.

— А вот и не всякое! — поймала Миля Ярилку на слове и о главном речь завела: — Ты не знаешь, как мне домой, в мой мир, вернуться? Какие слова сказать? А то после первой попытки я наугад и пробовать боюсь.

Поначалу она часто на полянку среди берёз прибегала, на то самое место, где невидимая дверь из нашего мира в сказочный находилась и, хотелось верить, из сказочного — в наш. Всё перепробовала: и бегом бежала, и шагом шла, и правее брала, и левее, и ближе, и дальше. И кругом двигалась, по стрелке часовой, то бишь посолонь, и наоборот, то бишь противосолонь. Всю поляну истоптала! И после заката пару раз счастье пытать ходила. Вдруг днём портал только на вход работает, а на выход — ночью? Всё тщетно.

Вот если с волшебными словами туда наведаться...

— Ничего не выйдет, — расстроил её щук. — Чары мои сильны, да не всемогущи и за пределы этого мира не достают. Но горю твоему помочь можно. В семи днях пути стоит средь холмов стольный град, в граде том царский терем, при тереме сад, в саду растёт зуб мудрости, в нём дупло...

Миля так и прыснула:

— В саду — зуб?

— Тьфу ты — дуб мудрости! — поправился щук и, нимало не смутившись, продолжил: — В дубе — дупло, в дупле сундук...

— Знаю-знаю! В сундуке заяц, в зайце утка, в утке яйцо!

— Ну, если знаешь, так мне, может, не рассказывать? — обиделся Ярилка.

Пришлось Миле извиниться и вид серьёзный принять. Надо же! Рыба ведь, то есть рыб, а чувствительный какой...

— В сундуке — книга знаний, цепью золотой прикована.