Хорошее время, чтобы умереть - Марина Серова

– Да, темная история, и я в этом сейчас копаюсь… И самое интересное, Тань, у нее с родственниками была просто жуткая напряженка. А теперь вот задержан внук, который один хоть как-то поддерживал с бабулей отношения. Если, конечно, это можно назвать отношениями…

– В каком смысле?

– В прямом. Старушка наша, как оказалось, имела настолько скверный и вредоносный характер, что сумела перессориться со всеми своими родственниками и соседями заодно. Она, похоже, навредила всем, кому только смогла, причем так конкретно, что все ее родственники стали ей если уж не явными врагами, то недругами – это точно!

– Надо же! Это как же так можно исхитриться? Просто баба Яга какая-то. А ее собственная семья – муж, дети?

– Не было у нее никогда ни мужа, ни детей. Сама подумай: какой дурак женился бы на такой ведьме? Ну, разве что мазохист какой-нибудь или шизофреник, и то в стадии острого обострения болезни…

– Подожди, Андрюша. Ты сам только что сказал, что у бабули есть внук. Сказал?

– Ну, да, внук-то есть…

– Так откуда же взялся внук, если не было, как ты говоришь, ни мужа, ни детей? Она что, овнучила его?

– Овнучила?.. А, ну, то есть ты хочешь сказать, взяла из детдома и оформила как внука… Нет, внук у нее родной, только это не ее внук…

Я растерялась. Что за белиберда такая? Как такое может быть? Или Мельников уже совсем там заработался со своими преступниками и жмуриками?

– Андрюша! Ты что за манеру взял говорить загадками? Или объясни доходчиво, что за внук такой таинственный, или… Ты чего там смеешься? Смешинка в рот попала?

– Да нет… Я-то сразу не сообразил… Это мы тут его внуком называем, ну и… Короче, дело обстоит так: у бабульки нашей есть родная сестра. И вот этот внук – внук этой самой сестры, у той как раз и муж есть, и дети, вернее, сын. А нашей потерпевшей этот парень приходится внучатым племянником. Его одного она хоть как-то терпела и – удивительно! – поддерживала с ним отношения.

– А он терпел ее…

– Да, но и с ним она тоже иногда ругалась.

– Хм! Интересно, был в жизни нашей бабули хоть кто-то, с кем она не ругалась?

– Боюсь, не было таких. Даже с незнакомыми людьми на улице, по словам родственников и соседей, она умудрялась учинять разборки, причем вообще на пустом месте. Говорю же: скверного характера была покойница. Потому никто и не удивился, что ее кокнули, многие даже не скрывали радости по поводу ее кончины. Давно, говорят, надо было ее пришить, уж больно много крови она у всех попила…

– Однако! Значит, родственнички даже не скрывали своего негативного отношения к старушке?

– Не скрывали, Тань, не скрывали. Едва не сплясали от радости на ее могиле. Я к ней на похороны специально пришел, ну, знаешь, чтобы на месте, так сказать, посмотреть и послушать, что будут говорить про нее… Так вот, на похороны явилось всего, что называется, «два с половиной человека», и те, похоже, больше для порядка или для очистки совести. Они не рыдали в голос, не причитали «На кого ты нас покинула?» и не заламывали руки. Все были в каком-то даже, я бы сказал, приподнятом настроении, на покойницу никто и мельком не взглянул. Быстренько так гроб заколотили, быстренько в могилу спихнули, быстренько закопали, и все тут же смылись с кладбища, причем в таком резвом темпе, словно стремились побыстрее отделаться от этого неприятного дела и убежать от могилы подальше. Потом все поехали в кафе, пили и ели там и даже смеялись, и никто и не думал скрывать своего хорошего настроения. И еще заметь: в кафе притащилось достаточно много народа, кого на кладбище близко не было.

– Чем дальше, тем интереснее… Только, Андрюша, я хотела бы все-таки уточнить насчет внука, того, который неродной. Так что, этот счастливчик имеет материальную возможность нанять частного сыщика и платить мне мою ставку – двести долларов в день? И чего он вообще хочет? Просто обелить свое честное благородное имя или найти убийцу любимой и безвременно ушедшей бабушки?

– Нет, Тань, тут дело обстоит совсем наоборот. Этот самый внучатый племянничек или племянничный внук – я уж не знаю, как правильно назвать, – так вот он подозревается в убийстве этой бабули, потому что наследство ее переходит именно к нему, а сам он – человек до жути бедный, безработный, практически бомж.

– Бомж?!! Хорошенькое дельце! Мельников, ты это что сейчас, пошутил? Значит, по-твоему, этот внучатый бомж будет оплачивать мое расследование? Из каких таких доходов, позвольте спросить? Бутылок побольше соберет на своей помойке?

– Да ты дослушай, Тань. Во-первых, он не совсем бомж: у него все-таки есть жилье, хотя давно нет работы. Во-вторых, платить будет не он, а его жена, хотя и бывшая. Она меня уверила, что деньги у нее есть, даже мне предлагала, чтобы я ее бывшего оправдал… А в-третьих, если тебе действительно все это интересно и ты берешься за расследование, давай-ка приезжай завтра ко мне в отделение часикам этак к двум. Завтра у нас суббота, я работаю до обеда… максимум до трех. Ну, может, до полчетвертого…

– А если точнее, до четырех? Или до пяти? И это при условии, что тебя не вызовут на очередное убийство…

– Накаркай мне еще! Нет, Тань, давай приезжай к трем, думаю, к этому времени я точно освобожусь, да и мои все тут разойдутся. Нам никто не будет мешать, и я тебе расскажу все подробно…

– Ладно, Андрюша, как скажешь, ровно в три я у тебя! – с готовностью согласилась я, положила трубку и посмотрела на часы. Черт! Светка меня уже наверняка ждет, сейчас позвонит и начнет выговаривать. Я бросилась к шифоньеру…

* * *

На другой день ровно в три я входила в кабинет моего друга. Он сидел за столом и говорил с кем-то по телефону. Кивнув мне, мол, располагайся и чувствуй себя как дома, Андрей продолжил препирательства со своим собеседником. Я опустилась на стул, что стоял напротив его стола, достала из пакета, принесенного с собой, купленные по дороге пирожки и пачку пакетированного чая и положила все это перед Андреем. Надо же покормить трудягу, а то за весь день небось и чайку здесь не попил, а заодно и отблагодарить его за подкинутую мне работенку. Наконец мой друг нервно бросил трубку на аппарат и устало посмотрел на меня:

– Веришь, Тань, просто башка кругом! Своих дел полно, так тут еще этот придурок прицепился…

Внезапно Мельникова как будто осенило:

– Слушай, а что, если я тебя с ним познакомлю?

– С кем? – насторожилась я, беря с подоконника чайник. – С каким-то придурком?

– Да он, в общем-то, и не придурок, – поспешно поправился Андрей.

Ах, уже и не придурок! Мельников встал, взял из моих рук чайник и, заглянув в него и сочтя количество воды в нем достаточным, включил его в розетку.

– Это родственник нашего начальника, писатель, между прочим, детективы пишет…

Последнюю фразу он сказал как-то уж чересчур поспешно.

– И зачем мне писатель?