Ловкость рук - Филипп Марголин

Она понимала, почему ее вдруг охватила такая паника. Перед тем как стать частным сыщиком, Дана работала под прикрытием на полицию Вашингтона, округ Колумбия. Последнее ее задание сводилось к следующему: она должна была выяснить местоположение подпольной лаборатории по производству метамфетамина, принадлежавшей банде байкеров. И Дане удалось туда внедриться, но вскоре ее разоблачили. Байкеры держали ее в подвале лаборатории, насиловали и избивали на протяжении нескольких дней, пока не допустили фатальную ошибку. Один из насильников напился и ввалился в подвал позабавиться с девушкой. И перед тем, как спустить штаны, бросил ей бутылку пива. В затуманенном спиртным мозгу не укладывалось, как это бутылка могла разбиться, как затем Дана схватила один из осколков и воткнула ему прямо в глаз.

Прибывшая на место происшествия полиция обнаружила Дану в подвале. Она сидела голая, вся в запекшейся крови, уставившись невидящими, остекленевшими глазами в пространство. Рядом с двумя «Магнумами-357» валялся в луже крови топор, рядом с пистолетами и топором — тела трех изрубленных на куски байкеров.

И этот бородатый парень в баре был немного похож на одного из ее похитителей.

Целый год после этого Дана провела в психиатрической клинике, исцеляясь там от физических и психических травм. А выйдя, поехала прямо к себе домой. Несколько месяцев просидела она в квартире затворницей, и покинуть это убежище ее заставила лишь крайняя необходимость. Все сбережения закончились, пришлось взглянуть в лицо жестокой реальности. О том, чтобы вернуться на работу в полицейское управление округа Колумбия, не могло быть и речи, но она умела делать только такую работу, ничего другого. И вот выход нашелся: она стала частным детективом, предварительно убедившись, что все дела носят рутинный характер и не связаны с какой-либо опасностью. А затем, по чистой случайности, Дана оказалась замешана в деле, способствовавшем отстранению от исполнения обязанностей Кристофера Фаррингтона, президента Соединенных Штатов. Опасности, с которыми она при этом столкнулась, вновь вдохнули в нее жизнь, заслуги ее были отмечены на самом высоком уровне, она прославилась, и работы стало просто невпроворот. Но это задание оказалось тем редким случаем, когда в крови резко повысился уровень адреналина.

Едва войдя в бар, Дана увидела Ларса Йоргенсона. Тот, прихрамывая, подошел к столу, прислонил к нему трость и с гримасой боли опустился на стул. Дана нашла свободное место у стойки, откуда было удобно наблюдать за происходящим. На огромном телевизионном экране показывали вторую половину баскетбольного матча. Лишь через час «Уизардз», наконец, сдались «Никсам». С расстроенным видом Йоргенсон поднялся со стула и захромал к выходу, а потом — к машине. Дана ехала за ним до дома. Когда в полночь свет в квартире Йоргенсона погас, она расслабилась, сползла по сиденью вниз, глотнула кофе из термоса и взмолилась о том, чтобы с небес слетел огненный метеорит, врезался прямо в ее машину и положил тем самым конец ее мученьям.

Чарльз Бенедикт избавился от ножа и старой одежды, и лишь затем вышел из «шевроле», оставив ключ зажигания в замке. Машину он бросил в районе под названием Капитолий с самым высоким уровнем преступности в городе. И вот он вернулся к отелю «Теодор Рузвельт», где народу в зале приемов немного поубавилось, и благополучно смешался с толпой.

Проведя среди гостей какое-то время, Бенедикт спустился по лестнице в вестибюль. Проходя мимо бара «Американский лось», он заметил там Кэрри Блэр — она сидела за столиком в дальнем углу и держала в руке бокал. Бенедикт отошел на шаг. Кэрри была одна. Смотрела в бокал и выглядела такой печальной… Бенедикта всегда интересовало, каким может оказаться «государственный обвинитель» в постели, и упустить такой шанс он просто не мог. Перед тем как войти в бар, адвокат достал из кармана пузырек с таблетками успокаивающего, вытряхнул одну на ладонь и зажал в кулаке в надежде, что та сделает Кэрри сговорчивее. Подложить таблетку в бокал Кэрри не составить труда для человека с его опытом и поразительной ловкостью рук.

Кэрри сидела, подавшись всем телом вперед, и разглядывала двойную порцию бурбона. Бенедикт был уверен — большинство посетителей бара успели обратить на эту даму внимание. И был готов побиться об заклад, что все они задавались одним и тем же вопросом: с чего это вдруг такая красивая женщина пребывает в унынии? Сам же Бенедикт был абсолютно уверен, что знает причину плохого настроения прокурора.

Лет десять тому назад, когда Кэрри была молодой помощницей окружного прокурора по гражданским делам, Хорас Блэр попал под суд за вождение в нетрезвом виде. Она выступала от лица обвинения, и Хорас по уши влюбился в эту женщину — и долго и упорно домогался ее. Их брак стал скандалом десятилетия в кругах, где привык вращаться Хорас. Все считали, что Кэрри вышла за Блэра по расчету, из-за денег, и знакомые Блэра не скрывали своего неодобрения. Слухи эти доходили и до ушей Бенедикта, и он знал, что вскоре жизнь супруги миллионера превратилась в сущее мученье. Высшее общество презирало Кэрри, ее друзья ощущали неловкость в ее присутствии. Ходили слухи, что Кэрри проводит больше времени в своем офисе, нежели в роскошно обставленных комнатах особняка Хораса.

Бенедикт проскользнул к столику и уселся прямо напротив Блэр. Та не обрадовалась, увидев его. Она слишком хорошо знала Бенедикта, чтобы прельститься его модельной внешностью, поскольку понимала, что за ней скрыто. В прокурорских кругах Бенедикта считали высокооплачиваемым наемным любовником, этаким альфонсом, расставшимся с этикой и моралью еще в юридическом колледже. Впрочем, в профессиональных его способностях никто не сомневался. Ему удалось выиграть несколько весьма сложных дел. А вот способ, с помощью которого он их выигрывал, заставлял брезгливо морщиться. Когда его клиентом был человек, плативший самые высокие в стране налоги, или же член банды Николая Орланского, из хранилищ исчезали доказательства, а свидетели загадочным образом пропадали или же жаловались на полную потерю памяти. Впрочем, пока что никому еще не удавалось доказать, что он мухлюет, схватить, что называется, за руку, однако от многих дел Бенедикта дурно пахло.

— Привет, Кэрри, — сказал Бенедикт. — Мне показалось, видел тебя на этом сборище у Рэнкина и Ласка. Ты, должно быть, там всех знаешь. Разве они не Хораса представляют?

— Чего тебе надо, Чарли? — устало спросила Кэрри, слишком поглощенная своими мыслями, чтоб соблюдать правила этикета.

— Просто увидел, сидишь тут, грустишь… Вот и решил развеселить тебя.

— Спасибо, но предпочитаю побыть в одиночестве.

— Ладно, понял. Но у меня есть к тебе одно деловое предложение.

Слегка склонив голову набок, Кэрри изучающе уставилась на Бенедикта.

— И что же это?

— Одна из твоих марионеток, Мэри Магуайр, выступает обвинителем по делу Кайла Росса, сына Девона Росса.

— Не пройдет, Чарли. Этот чертов подонок пытался соблазнить тринадцатилетнюю девчонку, давал ей кокаин. А потом хотел подкупить полицейского. А его отец делал завуалированные угрозы Мэри. Все это выльется в обвинительный приговор, и лично я постараюсь, чтобы ему влепили по максимуму.