Книги онлайн и без регистрации » Романы » Голубка - Алина Знаменская

Голубка - Алина Знаменская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 72
Перейти на страницу:

— Но Лизавета какова! Пинкертон! Шерлок Холмс и доктор Ватсон в одном лице! Смотрю — с фонариком среди кустов туда-сюда, туда-сюда…

За столом все охотно засмеялись. Конечно, вора поймать не удалось, но зато теперь он будет знать, что не все так просто… Пусть сунется теперь! Васенькина сигнализация работает безупречно!

В разгар шумного веселья к завтраку вышла единственная дочь Подольских, Лерочка.

— О чем шум? — пожелав всем доброго утра, поинтересовалась она.

— Вот кто сладко спит! — восхитился генерал и чмокнул дочь в нежную щечку. — Вот уж кто далек от мирских забот!

Лерочка, шестнадцатилетняя барышня, свежая, как утренние цветы на клумбе Лизаветы, с недоумением взирала на родственников. О чем это они? Сигнализация? Вор? Через забор? Какие глупости! И охота им всем этим заниматься…

Генерал невольно залюбовался дочкой. Ее пушистые волосы, доставшиеся от матери, были беспощадно забраны в косу, которая красивым венцом обрамляла голову, словно корона. Крепдешиновая блузка в розовый цветочек удачно оттеняла свежесть лица и подчеркивала яркость глаз. Дочка, взросление которой он видел, но до конца не осознавал, представлялась ему все той же маленькой Лялькой, как он ее называл когда-то. И в обращении с ней ему легче было придерживаться старой тактики нежного подшучивания, чем принять ее взрослость и найти какой-то новый тон, как это удавалось жене.

— Неужели ты ничего не слышала? — удивилась Татьяна Ивановна. — Васенькины провода весь дом вверх дном перевернули. Кто-то залез ночью за цветами, а сигнализация сработала!

— Да? И что же? Поймали?

— Как же! Сиганул через забор, только его и видели!

— Нужно было видеть Лизу! — смаковал генерал. — Каждый цветок с фонарем обглядела! Лиза! Я вас с Васей к медалям представлю. За бдительность. А, Лерок, как? Ты не возражаешь?

Дочка что-то невпопад ответила, наливая в чашку сливок.

— За боевую готовность к отражению нападения! — продолжал тешиться генерал.

За столом не угасало веселье, в котором Лерочка не принимала участия, рассеянно улыбалась, отламывая кусочки рассыпчатой ватрушки. Если бы генерал был более внимателен, то он заметил бы и некоторую бледность обычно румяной дочери, и ее настороженную молчаливость, и отсутствие всегдашнего молодого оживления на хорошеньком личике.

Задумайся генерал, как можно не услышать ночной переполох из комнаты дочери, выходящей на открытую террасу — пришел бы к выводу, что лукавит дочка, что не так уж крепко спала этой ночью, но почему-то не хочет признаться в этом. Почему?..

Лерочка и в самом деле лукавила. Ее раздражал этот разговор, и эти шутки вокруг вчерашнего, и вообще эта затея с сигнализацией. Ночью, когда шум во дворе наконец утих, она выскользнула на террасу и немного постояла, прислушиваясь. Ей было необходимо убедиться, что все закончилось благополучно. Вокруг было тихо, высоко над крышей шумела сосна, где-то трещал мотоцикл. Теплый воздух, наполненный свежестью близкого леса, пьянил голову. Босиком, осторожно она подошла к самым ступенькам и поднялась на цыпочки, пытаясь заглянуть через забор. Лера наступила на что-то острое, наклонилась, пошарила ладошкой по крашеной половице. В ладонях оказался маленький легкий металлический предмет с острыми гранями. Она вошла в полосу света, чтобы рассмотреть. На ладони лежал серебряно-синий значок ГТО. Девушка улыбнулась, зажала значок в ладони и быстрыми неслышными шагами вернулась в комнату.

Завтрак затягивался. Генерал не торопился покинуть гостиную, расспрашивал гостью о деревенской жизни, шутил. Татьяна Ивановна поддерживала разговор. Клава привозила с собой дух родины, какое-то едва уловимое тепло бедной, но щедрой далекой деревни, живые, полузабытые образы, новости деревенские. В то же время Клава невольно напоминала Татьяне Ивановне о своем немосковском происхождении, о том, что не генеральшей она, Таня Подзорова, родилась, а деревенской девчонкой. Пасла гусей до самых невест и имела два платья: одно — на выход, а одно — на каждый день. И оба достались ей от Клавы, двоюродной сестры.

Эти воспоминания не нравились Татьяне Ивановне, она бы предпочла умолчать о них и вообще исключить из своей биографии. Сколько усилий, неустанного труда положила она на то, чтобы избавиться от мягкого южного выговора, от расплывчатого курского «г», от привычки есть ложкой и грызть семечки! Ценой, известной только ей одной, Татьяна Ивановна воспитала из себя степенную и величавую офицерскую жену.

Могла выглядеть элегантной и утонченной, могла и разговор поддержать, и фасон для платья выбрать. И Лизу она давно воспринимала не как односельчанку, а только как прислугу, и та, молодец, знала свое место.

Но вот приезд Клавы неизменно все выворачивал наизнанку, и каждый раз Татьяне Ивановне необходимо было какое-то время, чтобы потом вернуться в свою колею.

Вместе с румяной крепкой Клавой в доме появлялись многочисленные корзинки с гостинцами. Здесь были: бутыль с пахучим постным маслом и несколько желтых колобков свежего сливочного, домашнего; общипанная курица, завернутая в несколько слоев смоченной в уксусе марли; полотняный мешочек с длинными черными семечками и такой же высокий мешочек с белыми, тыквенными. Плоские коричневые пласты домашней яблочной пастилы и несколько глиняных горшков с различным медом — липовым, гречишным, цветочным… И неизменная розовая резиновая грелка с самогоном — личный презент генералу.

После завтрака хозяева отправились переодеться, чтобы везти гостью на экскурсию по Москве. Клава осталась на кухне помочь Лизе.

Домработница мыла посуду, а Клава, разморенная чаем и жарой, у окна перетирала заграничные блюдца.

— Ты уж здесь, Лиза, поди, как родная теперь? — говорила Клава, разглядывая фарфор на свет и покачивая головой. — Лерочку ты, почитай, вырастила…

— А как же? — довольная, отозвалась Лиза. — Вырастила, стряпней своей вскормила. Благодать! Муки сколь хошь, продуктов всяких. Петр Дмитриевич моей стряпней вон как доволен! Как воскресенье, так обязательно чтоб пироги. Это уж как закон. Начинок всяких наделаю… А Лерочка плюшки любит. Чтоб сахаром посыпанные.

— Нам бы твою плюшку в войну… — неожиданно перебила Клава. — Жмых ели да деруны из мерзлой картошки…

— Ох-хо-хо…

— А Татьяна-то королевой ходит, — одобрительно заметила Клава. — С годами в ней этого шику только прибавляется. Повезло бабе…

— Ну так! — согласилась Лиза.

— Мать с отцом не дожили. Не увидели дочернего счастья! — неожиданно свернув на слезливый лад, запричитала Клава. — Иван-то, батька Танин, душа был человек! Только появится с гармошкой своей, тут уж держись! Дым столбом! Через нее, гармошку-то, считай, и сгинул в лагерях… Нюра не пережила горя…

— Ну, ну, — забеспокоилась Лизавета. Прикрыла дверь кухни и подсела к гостье. — Ты это… забудь это, Клава. Не надо этого касаться. Татьяна Ивановна не любит.

— А что такого? — возразила Клавдия и будто бы вынырнула из своей полудремы. — Родители — это святое. Я никогда не забуду доброты моей тетки Нюрочки… Бывалоче, прибежит…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 72
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?