Червонная дама - Алексис Лекей

В этот миг он краем глаза поймал в балконной двери свое отражение. Вылитый ковбой. Поборник справедливости. Захоти он — мог бы сниматься в кино. Мать как-то сказала ему, что он похож на Джонни Холлидея. Он отступил на шаг. Злоба отхлынула с его лица, опустившись куда-то внутрь, в печенки. На нем появилось расчетливое и почти веселое выражение. Она завыла. Все пропало. Она попыталась выговорить оскорбление пообиднее, но губы ее не слушались.

— Не думай, что перехитришь меня.

Он вышел, и она отключилась.

Когда она очнулась, то сквозь туман медленно возвращающегося сознания услышала, как он напевает, стоя под душем.

Она осторожно ощупала себя. Все тело болело, но, кажется, ничего не сломано.

Отныне он будет бить ее, контролируя силу каждого удара, расчетливо и методично. И никакой надежды, что однажды он ее убьет.

Ад, в котором она живет, не кончится никогда.

Вот уже две недели он ее не бил. Не потому, что ему не хотелось. Нет, он боялся ее. Ему понадобилось несколько дней, чтобы примириться с этой ужасающей в своей очевидности мыслью. Он приходил домой поздно, с каждым вечером все позже, и старался не оставаться с ней в одной комнате. Спал на диване в крошечной гостиной, перед телевизором. И очень много пил.

Долго так продолжаться не могло. Нужно было что-то придумать.

Когда он вспоминал, на что она едва не спровоцировала его, у него по спине пробегал холодок. Сука паршивая. Надо от нее избавиться. Вышвырнуть ее из своего мира.

Но нет. Слишком опасно. Если она настолько зациклилась на том, чтобы его уничтожить — сама готова сдохнуть, лишь бы он загремел на нары, — значит, найдет другой способ с ним расправиться. Тварь хитрожопая.

Временами ярость обуревала его с такой силой, что перед глазами все расплывалось. Ему стоило немалого труда противостоять желанию избить ее до смерти, но он думал о своей матери, о том, что бы она ему сказала, и сам себя урезонивал. Он обязан контролировать свои поступки. Иначе эта потаскуха добьется своего и его погубит. Запросто.

По зрелом размышлении у него оставался один-единственный выход. Он должен избавиться от нее раз и навсегда. Она умрет. В конце концов, разве не об этом она мечтает? Но она умрет так, что никто никогда не обвинит его в причастности к ее смерти. Ни у кого и тени подозрения не возникнет. У него будет железное алиби.

Когда-то давно он уже нашел способ отомстить человеку, нанесшему ему обиду. Он очень долго думал, но в итоге разработал идеальный план. Осуществить его оказалось нелегко, но у него все получилось. Его враг умер, а он вышел сухим из воды.

На сей раз перед ним стоит задача потрудней. Защищать его больше некому, и, допусти он малейшую ошибку, вопросов не избежать. Лишних вопросов. Они снова вытащат на свет божий мутную историю с гибелью младенца. Его арестуют. Посадят в камеру предварительного заключения. Хозяин его выгонит. А потом, даже если они не найдут против него никаких доказательств, ему придется немало попотеть, чтобы найти новую работу. Не исключено, что придется уехать. Далеко, очень далеко. Слухи распространяются быстро.

Значит, надо все хорошенько обдумать. И не торопиться.

По вечерам он не спешил с работы домой. Уже довольно давно он снимал в паре километров от дома бетонный гараж, примыкавший к огородам, на которых возились пенсионеры. В гараже он хранил свое сокровище — темно-синюю трешку БМВ с форсированным двигателем и тюнингом а-ля «Хартге». Внутри гаража у него был оборудован верстак и имелся набор инструментов. Он многие сотни часов провел, колдуя над своей машиной. И никогда не ездил на ней на работу.

Глухой рокот мотора оставался единственной в мире музыкой, способной ненадолго пригасить его ненависть и гнев.

Он выводил автомобиль из тайника и отправлялся кататься. Он ехал медленно, небрежно выставив левый локоть из окна, и с нарочито равнодушным видом наслаждался завистливыми взглядами пешеходов и других водителей, время от времени бросая взгляд на собственное отражение в зеркале заднего вида. В эти минуты он душой и сердцем ощущал гармонию с самим собой.

Он на малой скорости объезжал пригород. Когда начинало темнеть, он где-нибудь останавливался. Обычно на парковке у съезда с автомагистрали.

Но теперь он стал кататься не просто так. У него появилась цель. Он выключал мотор и часами сидел, рассеянно постукивая пальцами по рулю, попивая пиво и обдумывая свой план, который постепенно обретал все более реальные черты. Шум проносящихся мимо легковушек и грохот срывавшихся с места грузовиков действовал на него убаюкивающе.

Почему? Вот вопрос, на который он должен в первую очередь найти ответ. Почему кто-то еще, помимо него, хочет от нее избавиться? На этой идее основывался весь его план. Полицейские — не дураки. А уж ее сволочная сестрица постарается навешать на него всех собак. Значит, необходимо с самого начала отвлечь внимание следователей от его персоны. И немедленно подсунуть им удовлетворительный ответ на самый главный вопрос: почему?

Проблема заключалась в том, что у нее — если не считать его самого — не было врагов. Может, на работе? Он испытал мимолетное сожаление: увы, он понятия не имел, с кем она работает и чем там занимается. Ладно, плевать. Никакой служебной ссорой убийство не объяснишь. Надо придумать что-то еще.

Может, нанять кого-нибудь, кто сделает за него грязную работу?

Нет, слишком рискованно. Правда, у него имелась пара-тройка знакомцев, способных не только замочить клиента, но и получить от этого удовольствие, но он не располагал достаточной суммой, чтобы с ними расплатиться. Но даже будь у него деньги, он не мог никому довериться. У людей длинные языки. Хороший удар в морду, желание похвастаться перед подружкой или приятелем, сделка с легавым… Нет. Более чем рискованно.

Его взгляд случайно упал на рваную киноафишу, болтавшуюся на заборе, и тут его осенило. Это еще не было решение, но он понял, что нашел первую зацепку.

Афиша была темной, выполненной в красных, черных и темно-синих тонах. На ней угадывался стройный силуэт женщины с красивыми ногами, в туфлях на высоких каблуках — на них падал свет одинокого уличного фонаря, — убегавшей куда-то в ночную тьму. Того, кто гнался за ней, художник не нарисовал, но и так было ясно, что женщину кто-то преследует.

Женщины самой природой предназначены на роль жертв. Уж кому-кому, а ему это отлично известно. Принадлежавшая ему женщина была хорошенькой — с бледной кожей, тонкими чертами лица, длинными ногами. Мерзавка и извращенка — это да, но фигурой очень похожа на актрису с афиши и вполне могла бы понравиться мужчине, который ее не знает. Понравиться настолько, что он бы за ней пошел. И попытался бы познакомиться.

Вот она выходит с работы. Между вокзалом и домом есть по меньшей мере три места, где ее мог бы поджидать злоумышленник.

Но для того, чтобы полиция не обратила на него внимания, он должен подкинуть им другой след — более интересный и убедительный.