Повседневная жизнь Русской армии во времена суворовских войн - Сергей Охлябинин

Близ церкви строится полковой двор, то есть помещения полкового штаба. Сооружается и учебный плац. На карте города XIX века его нетрудно обнаружить. Он продолжал называться Семеновским и спустя полтора века после описываемых событий. Интересно, что каждая из рот сверх того имела свое парадное место у ротной «съезжей избы».

Вся полковая слобода была разбита на «перспективы и правильные улицы». А каждой роте был отведен определенный участок, на котором строились солдатские дома и дворы. Кстати, они не имели ничего общего с позже возведенными казармами. Это были так называемые «связи», деревянные с небольшим числом обитателей. По мере того как полк обстраивался, семеновцы размещались в более комфортных условиях — шире и просторнее.

Поначалу у каждой роты было по десять домов (на 1746 год). Затем количество домов быстро возрастало. Просторны были и солдатские дворы, и огороды. Они занимали «длинняку (в длину. — С.О.) по двадцати, поперешнику по семи сажен».

На этих просторных участках (в 140 сажен) солдаты размещались с большим удобством и рационально, используя буквально каждую сажень. Многие из семеновцев жили семьями. Что же касается казенных «связей», то здесь существовали непререкаемые нормы. В каждой «связи» можно было размещать не более 4 человек на светлицу.

В ту пору население полка не ограничивалось одними военными и их семьями. В приказах того времени можно встретить и разрешения лицам разного звания селиться у своих родственников — солдат и офицеров полка.

Особенность Семеновского полка заключалась в том, что в середине XVIII века он наполовину состоял из дворян. Причем каждый из них обладал еще и собственными крепостными. Некоторые из солдат располагали большим количеством дворни. И даже при полковых походах в Москву брали с собой по 15–16 человек дворовых. Имел при себе дворню и Суворов. Правда, небольшую. Всего двух человек — Сидора Яковлева и Ефима Иванова. Причем второй был человек преоригинальный и грамотей.

Дворянский состав полка определял не только отношение к нему общества, но и характер службы того времени. Былые помещичьи привычки и наклонности солдат-дворян, с которыми они не хотели расставаться и в армии, были причиной множества разнообразных льгот и послаблений. Ведь к тому времени суровые времена Петровских походов миновали. Гвардия, гордая своими недавними боевыми походами и собственным значением и влиянием во дни мира, вовсю пользовалась щедротами своих государей.

Одной из наиболее распространенных льгот, постоянно предоставляемой солдатам из дворян, было разрешение жить вне полка — на вольных квартирах, у родственников или просто в собственных апартаментах. Так, например, в приказе по полку от 6 сентября 1748 года можно прочитать следующее:

«Поданной ведомостью от 3-ей роты предоставлено, что прикомандированный во оную роту из 8-й роты капрал Александр Суворов просит, чтобы позволено было ему жить лейб-гвардии в Преображенском полку, в 10-й роте, в офицерском доме, с дядею его родным реченного полку с господином капитаном-поручиком Александром Суворовым же, того ради вышеописанному капралу Суворову со оным дядей его родным жить позволяется».

Солдаты-дворяне имели некоторые послабления и по службе. Привожу текст одного из приказов:

«Нижеписанных рот солдат, а именно: 2 роты князь Антона Стокасимова, Иева Казимерова… (далее указан еще ряд имен. — С.О.) как на караулы, так и на работы до приказу не посылать, понеже оные, вместо себя, дали людей своих в полковую работу для зженья уголья; того ради оных людей прислать сего числа пополудни во 2 часу на полковой двор и велеть им явиться у господина полкового обозного Сабурова и быть в его команде».

Если хозяйственных и строительных работ в полку было множество, то со строевыми занятиями особенно не усердствовали. Они частенько отменялись или откладывались по случаю непогоды. Трудно даже представить, что капризному петербургскому климату в те годы уделялось так много внимания.

«Ежели на сей неделе будет благополучная погода, то господам обер-офицерам, командующим, начать роты свои обучать военной экзерциции, также и господину подпоручику Чичерину вновь написанных солдат из армейских полков, также из недорослей и рекрут по посланному сего числа списку начать же обучать военной экзерциции».

Поскольку солдаты-дворяне были достаточно образованны, на них зачастую возлагались самые серьезные поручения. Они командировались не только в российскую глубинку, но нередко ездили от иностранной коллегии и за границу, с серьезными поручениями.

Итак, служебные обязанности тогдашних солдат из дворян были совсем необременительны. Положение же унтер-офицеров гвардии того времени было и вовсе отменным. Примечательно, что в большинстве приказов того времени при нарядах и служебных командировках унтер-офицеры и капралы наравне с офицерами перечисляются поименно. Тогда как простые солдаты «наряжаются» общим числом.

Кроме того, унтер-офицеры-дворяне приглашаются наравне с офицерами на маскарады и даже на Высочайшие балы.

Крайне любопытно содержание одного из таких приказов по Семеновскому полку:

«…О бытии… на маскараде, который по Величайшему Ея Императорского Величества соизволению назначен быть в будущую пятницу, т. е. февраля сего 8 числа… быть… всем знатным чинам и всему дворянству Российскому и чужестранными с фамилиями, кроме малолетних, в приличных масках и притом, чтоб платья пилигримского и арлекинского и непристойного деревенского, тако-ж и на маскарадные платья мишурного убранства и хрусталей употреблено не было да и не иметь при себе никаких оружей… того ради в ротах и заротной команде всем чинам… объявить и кто из дворян пожелает быть в том маскараде, о тех подать за руками командующих г.г. обер-офицеров в полковую канцелярию ведомости неотменно».

То было веселое в Петербурге время. Гнетущая бироновщина только-только миновала. Общая амнистия всем жертвам Бирона возвращает семьям их отторгнутых родных. Все это сказывается на настроении в обществе. Веселость, часто безудержная, становится отличием эпохи. Обожаемая императрица, дочь Великого Петра, продолжает осыпать милостями и знаками благоволения.

И кто же в первую голову подхватывает это радушное настроение и безудержное веселье? Естественно, гвардия. Состоятельные гвардейцы, каких было немало в Семеновском полку, от души отдаются заразительной веселости придворного и городского общества. За ними тянутся и менее богатые.

Нередко можно увидеть, как унтер-офицеры являются на придворные балы в собственном «богатом» платье. И более того — у редкого из них нет собственного выезда. Бывало, что их даже приходилось ограничивать в… количестве лошадей. А иной раз приключаются и из ряда вон выходящие камуфлеты — можно было встретить унтер-офицера гвардии, разъезжающего по улицам столицы в карете с выбитыми стеклами и с опущенными от падающего снега скромными шторками.

Однако при всем значении унтер-офицеров гвардии их нравы порой носили, мягко говоря, довольно странный характер, явно несвойственный их высокому положению. Так, в приказе от 1 июля 1748 года с удивлением узнаем: