Холодный Том - Сэлли Прю

Оттуда виднелось несколько дубов, стоявших чуть в отдалении, за домами. Должно быть, они росли за пределами города. Том повернулся к ним, но дорога сворачивала в другую сторону. Он повернул еще раз и еще. Солнце быстро поднималось, оно уже вышло из-за дымки.

Он вновь свернул и чуть не наткнулся на демоницу с двумя детенышами. Одного взгляда на ее отвратительное лицо с алым ртом было достаточно. Он прижался к стене, где его прикрывали ветки кустов, и воззвал к звездам, чтобы они забрали его.

В тот же миг город сделался высоким и синим, Том почувствовал легкость в теле, и понял, что стал невидимым. Детеныши тянули мать за одежду, хныкали и топали ногами, но женщина крепко держала их. Они пахли ужасно — остро и сладко, как вино.

Том с облегчением перевел дыхание, когда они его миновали. Он умел оставаться невидимым лишь несколько минут, уже совсем рассвело, скоро все вокруг заполнится демонами. Ему нужно было выбираться из города. Он отошел от стены и потрусил по дороге.

Но теперь, когда город сделался высоким и синим, он стал совсем запутанным, дома уходили ввысь, и за ними Том уже не видел дубов. Он вновь почувствовал притяжение реального мира и понял, что вот-вот станет видимым. Он не мог противиться этому долго.

Дороги становились все шире и оживленнее, теперь уже демоны встречались постоянно. Он свернул за угол и внезапно оказался на широкой улице — из-за толпы демонов от этого места исходило настоящее зловоние. Он задержал дыхание и повернулся, чтобы уйти, но тут уловил другой запах.

Мясо.

Он остановился и принюхался вновь. Да, там. Целый дом — полный мяса. Демон в белом подавал что-то другому демону. Груды мяса, за которым нужно было только протянуть руку, но демоны проходили мимо, не обращая внимания. Они что, слепы или слишком глупы?

Том подобрался ближе.

На белых досках были разложены куски овцы. Том сглотнул слюну. Ему нужна была еда — и ничто его не остановит. Он подождет, пока демон отвернется, протянет руку и схватит кусок.

Том приметил двух еще не вполне взрослых демонов. Они шли довольно быстро, но Том мог легко догнать их и, под их прикрытием, стащить со стола мясо.

Так он и сделал, и это показалось ему очень легко.

Но лишь на секунду.

— Эй!

Двое демонов остановились.

— Что?

Том спрятал кусок мяса под рубаху и пошел прочь.

— Положи назад!

— Вырезку. Я все видел. Положи на место!

— Он сумасшедший.

— Точно, я позвоню в полицию!

Теперь это уже не было так легко. Демоны остановились. Морщинистая сгорбленная старуха с сумкой на колесах преградила Тому путь. Он рванулся назад, и ему удалось проскользнуть между широколицым мужчиной в кепке и женщиной с курчавыми волосами и торчащими словно шары грудями. Демоны шумели и кричали друг на друга. Он уже почти выбрался из толпы. Если бы ему только удалось миновать демоницу с безучастным взглядом и распухшими ногами, он мог бы…

Толчок в спину, и он упал на землю рядом с сумкой на колесах, не успев сообразить, что произошло. Кусок мяса, показавшись из-под рубахи, стал видимым.

А за ним и сам Том.

— Смотрите!

— Посмотрите на это!

— Откуда он взялся?

— Хватайте его!

Рука потянулась к нему. Он увернулся, пополз, кое-как поднялся на ноги и побежал.

Под ногами он чувствовал твердые плиты мостовой. Чувствовал их вибрацию под тяжелыми башмаками демонов, бегущих за ним.

Он бежал. Свернул один раз, второй, третий, но всякий раз его едва не настигали.

Четвертый поворот. Квадратные глиняные дома, еще и еще, выхода нигде нет. Может, таков этот город. Может, из него нельзя выбраться.

Дорога действительно никуда не вела. Она оканчивалась правильным полукругом домов. Демоны могли появиться каждое мгновение и…

Спрятаться. У него не было времени обращаться к звездам. Где-нибудь спрятаться. Через калитку, по дорожке к лужайке, где висит на веревке белье. Быстро. Спрятаться. Спрятаться. Но где?

Дальше. Скрыться из виду. В кустах? Зима. Листьев нет.

Там. На краю лужайки. Сарай. Последний рывок. Защелка. Внутрь через окно, царапая кожу. Свернуться на полу.

Цел.

Том не двигался, пока не убедился, что демоны прекратили поиски. Он не двигался, пока не перестало бешено колотиться сердце и не восстановилось дыхание.

Наконец он сел и огляделся. Это был наспех сколоченный из досок сарай. На стенках висели инструменты и связки лука, в углах стояли старые коробки, а на них груды каких-то вещей.

Лук?

Том выглянул в окно и взял луковицу.

Лук был горьким, из глаз брызнули слезы, и Том даже сначала отложил его, но это была пища, и, несмотря на слезы, он догрыз луковицу. После короткой передышки, чтобы свыкнуться с горечью, потянулся за второй.

Луковицы хрустели громче, чем кости жаворонка. В голове у него шумело, и слезы застилали глаза. Поэтому он чуть не попался. Из окна на него упала тень, и у Тома осталось лишь несколько мгновений, чтобы смести луковую шелуху и воззвать к звездам.

Дверь уже отворялась, когда он исчезал. Ручища, затем ножища — мясистые и отвратительные, — на пол легла большущая тень, вслед за которой появилась демоница. Приземистая, еще не взрослая, с черными волосами.

Когда она закрыла дверь, Том оказался в ловушке. Он забился в угол, стараясь не дышать, такой кошмарный был там запах.

У нее в руках было полно вещей, она явно никуда не спешила. Первым делом она расстелила на полу коврик и уселась на него.

Затем начала беседовать сама с собой.

— Что ж, думаю, это лучше, чем ничего, — проговорила она глухим, грубым, противным голосом. — Здесь сыро, здесь сквозит и пахнет луком, но по крайней мере здесь я смогу спрятаться от Джо.

Кроме коврика она принесла пачку печатных листов, пучок сена, плитку, пахнущую чем-то сладким, и половину моркови.

«Сколько же она собирается тут оставаться?» — в отчаянии подумал Том. Он уже ощущал вибрацию границы реального мира. Демоница полезла в карман пальто и достала оттуда что-то круглое и пушистое. Это было… да, это было мясо. К тому же живое. Том никогда не видел ничего подобного — оно походило на очень косматую бесхвостую водяную крысу.

Том сглотнул слюну.

Демоница принялась гладить мясо по шерсти. И вновь заговорила:

— К сожалению, тут очень холодно, Софи. Хочешь морковку?

Она положила мясо, которое называлось «софи», к себе на колени. Мясо село и принялось грызть морковку, а она все гладила его волнистый мех.