Дизель решает все - Михаил Маришин

Пока продолжалась эта беседа, я подробно рассмотрел действующие лица и, надо сказать, увиденное меня совсем не вдохновило. Прежде всего, бросились в глаза каски, такой фасон я последний раз в фильмах про войну видел, натуральный немецкий Stahlhelm. Вся семерка была одета в броники, а вот разгрузок ни у кого не было, амуниция размещена на поясе и тесак впечатляющих размеров тоже. Камуфляж двухцветный в мелкую точку. Вооружены они были автоматами смутно знакомого вида, но модель я с ходу назвать затруднился, видно что-то редкое. У старшего — еще и пистолетная кобура в придачу. В общем, они мне крайне не понравились, не говоря уже о том, что нагло обнесли мое добро колючкой и простреливают подступы.

Прикинув свои возможности в случае прямого вооруженного столкновения, решил до этого не доводить. Но оба имеющихся у меня пятизарядных магазина переснарядил, первый — всеми пятью наличными пулевыми патронами, второй — картечью, еще пяток картечей осталось. Мелкой дроби тоже патронов двадцать есть, но это уж если совсем припрет.

Тем временем вновь нарисовался «Гелик», но уже с моей стороны колючки и вся компания, правда кроме водителя, вновь высыпала на свежий воздух. Ишь, фонариками по земле шарят, а мой-то, мой, руками машет и вещает, смотрите, мол, левее. Так, следы нашли, забуробили что-то по-немецки, пора, видимо, и мне свое слово сказать.

— Эй, фюреры недоделанные! Какого рожна вы здесь объявились и в честных людей стреляете?

Что тут началось! Прям сорок первый год, ни дать ни взять.

— Партизанен!!! — И очередями по лесу веером, фонари тоже в эту сторону, грамотеи, лежат, светят и поливают почем зря. Водитель даже «Гелик» в сторону леса развернул.

«Нет, братцы, разговаривать мне с вами не с руки, ноги бы унести, — думал я, отползая на карачках в глубь леса и в сторону. — Ядренбатон на всех фрицев скопом!»

— Форвертс! — Ёкарный бабай, они что, прочесывание на ночь глядя решили устроить? Точно вскочили, бегут, постреливать не забывают.

Ну и я побежал, на бегу в лесу они в меня попасть только случайно могут, даже если увидят. Однако загонят они так меня, широко расходятся и бегать здоровы, чисто лоси, я же целый день шел, устал уже, а тут вместо отдыха — марафон.

И тут меня такое зло взяло! Что же это такое?! В моем лесу меня какая-то немчура гоняет как зайца и крови моей хочет! Да еще нагло, как будто я вообще беспомощный, прям с фонарями и несутся. Ну все Гансы, достали вы меня!

Принял влево и, не добежав пару десятков метров до оврага, сбросил рюкзак, после чего нырнул вниз и рванул по дну еще левее, выходя на фланг. Фонарики стригут поверху уже совсем близко. Опаньки! Заголосили! Видать рюкзак нашли. Выглядываю наверх — ближняя троица сгрудилась у рюкзака. Два быстрых выстрела картечью по ногам. Да! «Сайга-12К» — вещь! Недаром ее в штатах как гладкоствольный штурмовой карабин классифицируют. Эти трое хотя и живы, но бегать еще долго не будут, если вообще в живых оставлю. Быстро меняю магазин, автоматически передергиваю затвор и теряю картечный патрон. Растяпа!

Тихо иду по низу на противоположный фланг. Дальние два фонаря погасли и почти тут же, к воплям обезноженной троицы добавился дикий протяжный крик дальнего от меня фрица. Его напарник, видимо, окончательно растерявшись, обернулся к новому источнику опасности и выпустил длинную очередь. Раздался собачий визг, а крики немца прекратились. Сволочь! Он подстрелил Одина! Выстрел, всего метров с двадцати по резко очертившемуся над склоном оврага силуэту, просто не мог пройти мимо, и пуля, звонко врубившись в затылок каски немца, заставила его пораскинуть мозгами по поводу своего недостойного поведения. Так, теперь посмотреть, что с дальним и с собакой, вроде молчат, но береженого Бог бережет. По низу продвигаюсь дальше к намеченной цели, так немец труп, с такими дырами в башке не живут. И намертво вцепившийся сзади в его правое плечо Один — тоже. Эх, жизнь, жестянка! Жаль-то как!

Ладно, переживания оставим на потом, а сейчас к делу. Что это у нас здесь? Лопни мои глаза! Это же штурмгевер! Немного футуристичный вид, калибр маловат, а так — он самый, вне всякого сомнения. Ну что ж, высшая доблесть, как говорят, — победить врага его же оружием. Где там у нас недостреленные ползунки? Рюкзачок-то забрать надо.

Один из фонарей отлетел далеко и лег удачно, освещая рюкзак и два слабо шевелящихся тела. Третьего не видно, плохо. Отхожу подальше и спрятавшись за укрытием достреливаю короткой очередью подранка. В ответ бьет только один ствол со стороны оврага. Вот ты куда закатился, голубчик! Сменив позицию, достреливаю второго, меняю позицию. Отвечает с прежнего места, видимо, даже ползать уже не может. Ну что ж, не можешь — заставим! Включенный фонарь летит в сторону немца и ложится удачно, свет бьет немцу в глаза. Он пытается расстрелять фонарь, но я быстрее. Кажется все, заткнулся. Обойду-ка я его, больно неудачно он носом клюнул, прям в тень за дерево. Вид сбоку просто шикарный, сам немец в тени, но силуэт четко очерчен на освещенном фоне. Очередь. Вот теперь точно все. Теперь барахло и оружие подобрать и ХОДУ! На базе ревун уже давно надрывается, кажется, как я стрелять начал.

Вот так я и стал обладателем штурмгевера с тремя магазинами, вальтера P-38 с запасной обоймой, броника и фонаря. Из четырех других вынул батарейки, на наши «кроны» похожи, названия нет, только невразумительное буквенно-цифровое обозначение. Холодняк подобрал весь, питаю слабость к этому делу.

Эпизод 6

Всю ночь перебирал ногами под моросящим дождем как проклятый и к утру совершенно выбился из сил. Стали посещать мысли о геройской гибели в неравном бою, гори оно все синим пламенем. Тем более что с рассветом развиднелось, дождь прекратился и где-то в стороне послышался стрекот вертушки. К чему бежать, если они сейчас район оцепят, а потом прочешут. Вертушку я, всяко не обгоню. Жалко гранат нет, фокус с самоподрывом в толпе врагов мне не светит.

С этим похоронным настроением я выскочил на небольшую полянку и наткнулся на сгорбленную фигуру в потрепанном немецком комке, сидящую ко мне спиной на трухлявом стволе. Прятаться, на случай, если этот здесь не один, было уже поздно, и я с перепугу заорал:

— А ну, хенде хох! Мать перемать! Дернешься — стреляю.

— Битте, нихт шиссен, — еле слышно продребезжало в ответ.

— Кол в подол! — заскулил я, обходя пленного на расстоянии и осматриваясь по сторонам. — Куда я попал! В Вологодской области никто по-русски не говорит!

— Руссиш ист ферботен.

— Постой, так ты все понимаешь? — сказал я, заглядывая под капюшон и вглядываясь в лицо дряхлого старика. — Ну стало быть, и говорить можешь.

Да! Собеседник мне достался тот еще. Да ему лет сто — не меньше. Худющий, морщинистое лицо обрамлено редким седым волосом и трехдневной, абсолютно белой щетиной.

— Ты как здесь оказался, старый пень?

— Да как оказался — от хозяина я ушел, добрый херр, — моргнул старик слезящимися глазами и тут же спросил: — А ты большевик, да?