Игра в обороне - Кендалл Райан

А еще есть сердце, которое колотится быстрее, когда он рядом, и ведет себя глупо: например, болит за него, когда он неудачно падает на лед. Оно как будто кричит: «Прошу, не сломай ничего восхитительного или важного».

И наконец, есть моя голова, которая, без сомнения, знает, что этот человек вреден для меня. Моя голова побеждает, а значит, я поднимаю себя с дивана, оставляя его приканчивать большую часть водки в одиночестве. Все остальные пьют, чтобы праздновать, и лишь Джастин пьет так, будто пытается заглушить неописуемую боль, которая – я знаю это – не имеет отношения к хоккею.

Я всегда была очарована им, его спокойной уверенностью, его самоотверженностью и тяжелой работой на льду, его с трудом завоеванными улыбками и случайным вниманием.

То, как он изменялся, пока мы становились старше, лишь усугубило ситуацию. Мальчишка, который дергал меня за хвост и прятал моих кукол, из долговязого подростка превратился в мужчину. Мужчину с такими рельефными мускулами и прессом, что у меня подгибались колени.

Уже поздно… или рано, это как посмотреть, и примерно половина гостей уже разошлась. Команда и их зайки еще тут, но я предполагаю, что скоро они начнут спариваться и исчезать в спальнях. Я занимаюсь уборкой на кухне, выбрасывая пустые бутылки и собирая в пакеты мусор, оставленный на столах.

Оуэн с двумя блондинками исчез. Дверь в медиазал закрыта, куда он, вероятно, и повел их из-за странного правила не тащить в свою постель случайных девушек. Пьяный секс на публике – то еще зрелище, особенно когда один из участников – твой брат, так что я благодарна за то, что они за стеной и я увижу их прелести только утром, когда буду разгонять по домам. Уже через несколько часов. И да поможет мне бог. Тедди и Ашер все еще в джакузи с группой девушек, а Джастин – на диване, где я его оставила.

Я уже выпила больше, чем следовало, и думаю, что, вероятно, пора сказать «спокойной ночи» и отправиться домой. Швырнув еще несколько пустых бутылок в мусорное ведро, я опираюсь одним бедром о стойку и вытаскиваю из заднего кармана сотовый, чтобы вызвать такси. Но сначала мне нужно наведаться в уборную.

Гостевая ванная в коридоре занята, и, подождав несколько минут, я снова стучу, так никого и не дождавшись.

Внезапно я слышу стон, доносящийся изнутри.

«Фу. Неужели это слишком – рассчитывать на то, что присутствующие будут вести себя прилично?»

План «Б».

Я направляюсь в спальню к Джастину в конце коридора, чтобы воспользоваться его уборной. Мне очень хочется в туалет, и я не дотерплю двадцать минут до дома. Плюс я знаю, Джастин не будет против.

Войдя, я не могу сдержать глубокого вздоха. Его комната пахнет им. Его запах не поменялся за все те годы, что мы знакомы. Этот запах – сочетание мужского пота, чистого хлопка и мыла. Это так удивительно, что я нахожусь в его личном пространстве одна… и я не шевелюсь дольше, чем следовало бы.

Что я могу сказать? Я настолько жадная.

Тут чисто, вещи разложены по местам. Его огромная постель застелена пушистым белым покрывалом, а на комоде аккуратно выстроилась горстка личных безделушек. Зарядка для телефона. Бумажник. Часы на кожаном ремешке. Флакон одеколона. Маленький ежедневник. Планшет.

Мне внезапно становится любопытно: смотрит ли он порно на этом планшете, когда ложится в постель. Понятия не имею, что со мной не так, но эта совершенно греховная мысль всплывает в моем мозгу и отказывается его покидать. «Боже, Элиза. Возьми себя в руки».

В углу притаилось громоздкое кожаное кресло. Рядом с ним – торшер, тускло освещающий путь к двери ванной в дальнем конце комнаты.

Добравшись туда, я включаю свет, а затем выключаю лампу в спальне. Трата электричества – мой первый пунктик в списке раздражающих вещей. Лампы, горящие в пустой комнате, – на вершине хит-парада.

Я вхожу и делаю свое дело, не осмеливаясь, но страстно желая задержаться над бутылками с мужской косметикой на умывальнике. Крем для бритья. Зубная паста. Дезодорант неизвестной мне марки.

Звук из-за двери привлекает мое внимание. Я быстро мою руки и выхожу, надеясь, что не помешала Джастину затащить в постель девушку. Мыcль об этом – как кинжал, вонзенный в чертово сердце. Открываю дверь и, вместо того чтобы обнаружить Джастина с девушкой, как я предполагала, вижу только его. Он сидит на краю матраса, обхватив голову руками. Я не уверена, что помешала ему, но мне ясно, что он хочет отдохнуть, а это значит, мне стоит заявить о своем присутствии и уйти со сцены.

– Прости. Мне нужно было лишь воспользоваться ванной. Я пойду, – говорю я, пересекая комнату.

Но когда я пытаюсь пройти мимо, его сильная рука дотягивается до меня, хватая за бедро. Я останавливаюсь перед ним, дыхание перехватывает.

– Останься, – говорит он, все еще не поднимая глаз.

Я надеюсь, он пошутит, может, назовет меня одним из моих старых прозвищ, которые он не использует уже какое-то время. Восьмиклассница. Беспечная Э. Но он этого не делает.

– Что? Что случилось? – Мое сердце выбивает неровный ритм, пока я жду, когда он ответит.

И он отвечает… только не словами.

Рука скользит по моему бедру и останавливается, не доходя до талии. Его хватка удерживает меня на месте, но он не двигается. Все мое тело покалывает. Это ведь Джастин, лучший друг и сосед моего брата! И, несмотря на все мои многочисленные мечты и фантазии об этом моменте, он никогда, ни разу, не прикасался ко мне так. Все, о чем я могу думать, помимо мыслей о дальнейшем маршруте его рук, это то, что он так же возбужден, как и я, а водка никогда не демонстрирует истинных чувств, лишь подталкивает к неверным решениям.

Мои легкие горят от напряжения. Чувствую себя так, будто только что пробежала милю. Я делаю глубокий вдох, но прежде чем успеваю сказать что-то еще, он поднимается и нависает надо мной – великан под два метра ростом, накачанный и внушительный. Плечи у него такие широкие, что я кажусь себе крошечной. Неуверенной в том, что я вообще здесь забыла.

Но затем его руки поднимаются к моему лицу, обхватывают подбородок мозолистыми ладонями, и я опять забываю, как дышать.

– Останься, – снова шепчет он.

Внезапно я жалею, что выключила лампу. Я хотела бы видеть сейчас выражение его лица. Его голос звучит мучительно, как никогда, и лунного света едва хватает, чтобы видеть его глаза.

Его большие пальцы медленно скользят по моей коже. Он поглаживает мою нижнюю губу.

– Что? – еле слышно спрашиваю я.

Джастин, не открывая глаз, опускает голову, и его лоб прижимается к моему.

Не уверена, что хоть раз видела его таким ранимым. Таким открытым. Обычно он полон мужской энергии, расслаблен и контролирует ситуацию. Но сегодня, в этот вечер, я чувствую, что в любой момент он может расклеиться, и это беспокоит меня и будит во мне материнские инстинкты.