Секс-тренажер по соседству - Любовь Попова

Его язык не дает мне и шанса избежать его страсти, ласкает, наказывает, буквально вылизывает мой рот, словно что-то пытается доказать, объяснить…

Озарение настигает внезапно, и смысл всего разговора и выгодного предложения становится прозрачным, как капля росы.

 Собираюсь с силой, и отталкиваю его от себя, правда только с третьей попытки. Да и ощущение сложилось, что он прервал поцелуй сам, чтобы отдышаться.

— Сладкая послушная голубка.

— Я не буду делать с вами это…

— Это? Это трахаться. Люди называют это так, — он еще и насмехается. Хочу его ударить, замахиваюсь, но он лишь отмахивается и, хохотнув, потому что удар моськи слону вряд ли мог бы навредить, сминает в поцелуе губы снова, на этот раз, подтянув к себе и подняв в воздух.

И вот снова. Его губы словно удавка на шее, от которой нет спасения, и сколько не тяни рукой, сколько не хрипи о помощи она не исчезнет. И он не исчезает. Остается только мычать от удовольствия и держаться за его плечи.

Но сосед  быстро прерывается  и куда-то меня тащит.

— Куда...? — только и успеваю я сказать, уже мало что осознавая, находясь в каком-то эротическом тумане, словно накурилась кальяна и просто отдаю себя на откуп желаниям незнакомца.

Он пихает меня на заднее сидение какого-то внедорожника с затемненными стеклами и садится следом, блокируя выход,  заставляя меня задыхаться от страсти и страха.

— Это неправильно, я еще не согласилась, — шепчу я и, тут же с вскриком, выгибаюсь дугой, когда его руки просто стискивают мою грудь под тканью тонкого свитера, а голос шепчет в ухо, прикусывая губами мочку:

— Забудь обо всем, просто чувствуй.

Когда женщина, красивая женщина, что вызывает мощный приток крови в паху, смотрит так вызывающе, у тебя не может остаться и шанса держаться от нее подальше.

Вот и у меня нет шанса включить мозги и понять, что мы стоим на людной улице возле развлекательного комплекса, пусть даже и утром, что она замужем, что она может быть и вовсе против моего внимания. Но я все равно притягиваю ее к себе и целую так, словно земля под нами тут же разверзнется и повергнет нас в преисподнюю за пошлые, порочные мысли. А мои мысли очень порочные, такие, что и любителю порево-кинематографии  не снились.

Поэтому прослушав, что она там пытается возразить, я отрываюсь на мгновение от пухлых, вкусных губ, чтобы набрать новую порцию воздуха и нырнуть в эту сладкую шелковую глубину рта. Снова. И снова. Познать языком все его сокровенные местечки, напиться желанием, от которого нас обоих трясет, а тела наливаются тяжестью магнитов, прижатых к друг другу без возможности разойтись по своим полюсам.

Член уже болезненно трется о ткань спортивных брюк, и я со стоном подхватываю голубку и несу в свою огромную тайоту тундру, на заднем сидении которой можно очень удобно расположиться вдвоем в любой, самой заковыристой, позе.

Я еще не пробовал так делать, но фантазировал часто. А сейчас аппетитная самочка поможет мне воплотить фантазию в жизнь.

Закрываю на все замки тонированную в ноль тачку и сразу беру обхватом изумительную грудь соседки. Надо будет обязательно спросить ее имя, и назвать свое, но сейчас есть занятие поинтереснее бесполезных разговоров. Обычно разговоры заставляют задумываться о каких-либо вещах, но нам сейчас здраво мыслить нельзя. Здравомыслие это для ханжей, что бояться слова «член» и называют его высокопарно «окаянный отросток».

— Просто чувствуй.

Чувствуй детка, как кусаю твои соски через два слоя ткани, как мну эти шикарные дары природы и уже представляю, как буду елозить по ложбинке членом, как ты вытащишь розовый влажный язычок и будешь глотать мое семя.

Соседка совсем откидывается назад, теряясь в этой нирване, что накрывает плотным кольцом мое тело и стискивает горло, заставляя задыхаться. Задираю футболку и скучный бюстик высоко под горло и охаю от того вида, что передо мной предстает.

Нет, ей конечно стоит схуднуть, складка на животе об это громко шепчет, но терять такие дыньки, что сдуются в первую очередь, будет очень жалко. Очень, очень жалко терять это сливочное великолепие с тонкой бархатной кожей и сеточкой венок, что проступают под ней.

Поэтому, пока есть время, хочу насладиться ими сполна. Обхватываю с двух сторон, стискивая, и просто зарываюсь в них как в приятные, упругие подушки-антистресс.

Для мужика это вообще лучший антистресс. Я не раз видел, как отец после тяжелого, рабочего дня, заполненного договорами и общением с идиотами, просто опускал голову к матери, на немаленькую грудь и, уже спустя несколько минут, был полон сил и энергии.

Велика сила женской русской груди.

— Шикарные титьки, — шепчу я в ложбинку и принимаюсь ее вылизывать, черча дорожку к темным, крупным соскам. Ласкаю ореолу по кругу кончиком языка, твердую вершинку сжимаю губами.

Все это просто болезненно давит на мозг, кровь в котором шумит и пульсирует, отсчитывая секунды до падения в бездну экстаза.

 Но я не тороплюсь. Исследую грудь своей соседки основательно, целую плечи, языком ласкаю пересохшие губы и снова спускаюсь к холмам.

Чтобы она приняла меня прямо сейчас, нужно даму так завести, чтобы свое имя забыла.

Продолжаю рукой сжимать сливочного цвета грудь, украшенную темно-розовым соском, как вишенкой на пирожном и чувствую, как соседка ужом подо мной извивается, демонстрируя свое отчаянное желание, чтобы я продолжал посасывать и прикусывать.

— Имя. — низко шепчу между делом.

— Что? — хрипло стонет она, уже кажется теряя сознание, и все сильнее оттягивая на моей голове волосы.

— Как тебя зовут? — и правда потерялась, поэтому рукой пролажу ей в брюки, нащупываю мокрое белье, под которым влажный пушок.

Этого не люблю, но один раз пережить можно.

— Ох, что говоришь? — снова стонет она, когда пальцем поглаживаю чувствительное местечко между розовых складочек, постоянно находясь на грани попадания в тесную пещерку.

— Уже не важно, милая, сейчас будет еще лучше. — продолжаю ласкать губами грудь, и кажется слишком громко звеню ремнем и ширинкой, выпуская наружу своего мини-тренера удовольствия, хотя и не такого уж мини. Он точно знает, как доставить девушке наслаждение. Чуть изогнутый, он находит такие точки внутри тела, до которых обычные парни никогда не доберутся.

 Где-то я промахиваюсь, ибо в следующую секунду ослабевшее возбужденное тело, где-то находит силы, чтобы меня оттолкнуть.

— Настя, меня зовут Настя, — спускает она футболку, на влажные от слюны и испарины тело, убирает с глаз влажные русые волосы и опаляет строгим взглядом. — И я не трахаюсь с кем попало в машине, — а вот это обидно. Что это я и сразу "кто попало". Я нормальный парень, да и судя по тому, как ее трясет, она думает также.