Мод навсегда - Доминик Дьен

Аккуратные ряды книг на полках красного дерева подействовали на него успокаивающе. Он взял себе за правило расставлять книги в строго определенном порядке, от которого никогда не отступал. Ему казалось, что, подчиняя себе предметы, он может контролировать собственную жизнь. Соблюдение ритуалов служило ему ориентиром. Он называл их путеводными нитями. Но жена придерживалась другого мнения… Невроз навязчивых состояний – таков был диагноз психиатра. Он тяжело вздохнул… Для чего нужно было все это лечение, если она не дождалась результатов? Она так страдала! Бедная девочка…

Всхлипывая, Франсуа добрел до спальни и упал на кровать. Теперь он мог целиком отдаться своему горю. «Вернись! – плакал он. – Почему ты покинула меня?» Никогда ему не свыкнуться с мыслью о том, что ее больше нет. На него нахлынули беспорядочные воспоминания. Ему представилось прекрасное лицо жены. Она улыбнулась ему, и он успокоился.

* * *

8 октября 1998 г.

Когда закончилась последняя лекция, она вспомнила, что холодильник дома пуст. Она могла бы сварить макароны и съесть их на диван-кровати перед телевизором. Однако такая перспектива показалась ей унылой. Студенческие вечеринки ее не интересовали. Она отклонила столько приглашений, что ее перестали звать. Ей было очень одиноко и хотелось плакать.

Со станции «Одеон» она вышла на бульвар Сен-Жермен. Она подумала, что, кроме кафе «Флор», все наверняка уже закрыто. В кошельке оставались банкнота в пятьдесят франков и четыре монеты по десять.

По пути попалось бистро. В помещении висел такой тяжелый табачный запах, что она едва не повернула обратно. На улице начинался дождь. По бульвару бежала смеющаяся пара – она увидела ее сквозь стекло.

Она с тоской оглядела задымленный зал в поисках уединенного места. Часы показывали без двадцати одиннадцать. Вид сэндвича подействовал успокаивающе. Соскользнувший с хлеба соленый огурчик оставил влажный след на бумажной скатерти. Она с наслаждением положила его в рот. Специи обострили аппетит. Она убрала перчинку с кружка колбасы и попросила пива. При первом же глотке ее наполнило ощущение свободы.

Напротив нее, в нескольких метрах, сидел мужчина. Ему было около сорока. Ей нравились мужчины намного старше, чем она. Он читал «Либерасьон»,[2]покручивая между пальцами бокал с красным вином. Ей нравились мужчины, читающие левую прессу и пьющие вино. Она попыталась представить исходивший от него запах: смесь алкоголя и табака – запах самца. Ей захотелось прижаться губами к его рту.

На мужчине была слегка потертая кожаная куртка. Он был небрит. Пробивавшаяся щетина красиво оттеняла загорелое лицо. Он скрестил ноги; она разглядела под столом до блеска начищенные коричневые ботинки. Его лицо было теперь закрыто газетой, и она машинально прочла крупные заголовки на первой странице. Потом ее взгляд соскользнул на ремень, однако между ними как преграда возвышался стол. «Будь в жизни все проще, – подумала она, – я бы подошла к нему, расстегнула ширинку, поцеловала член и вернулась на свое место». Улыбнувшись своей фантазии, она с аппетитом принялась за сэндвич.

Мужчина в куртке перестал читать. Статья вызвала у него желание заняться сексом. Он пробежался по памяти своего сотового, высвечивая на дисплее имена. Дойдя до Патрисии, он нажал на вызов и услышал ее голос на автоответчике. Какое-то мгновение он колебался. Затем дал отбой, не оставив сообщения.

Он уже собрался было подозвать официанта, чтобы заплатить за вино, но тут заметил ее. Представив узкие стенки ее влагалища, он мысленно сравнил их с дряблой плотью зрелых женщин. «Интересно, почему пластические хирурги не занимаются подтяжкой влагалищ? – подумал он, – Ведь эта ниша могла бы оказаться весьма сочной». Он улыбнулся своему каламбуру и нарисовал в воображении пухлые половые губы из силикона. Картина подействовала на него угнетающе. Он снова посмотрел на девушку, и ему захотелось ощутить под пальцами упругость ее юной плоти. Он устроился на диванчике поудобнее и улыбнулся ей.

Она заказала себе второе пиво – для солидности и чтобы потянуть время. Она не знала, что лучше: поощрить незнакомца взглядом или принять равнодушный вид. Но тогда он может уйти. А он был таким красивым. Загадочный брюнет. «На что мне свобода, если я все время одна? – подумала она. – Мне уже двадцать два года, а рядом – никого». Она вспомнила парней, с которыми занималась любовью… Заниматься любовью… Какое странное выражение! Почему нельзя сказать – дарить любовь! Или дарить удовольствие, это было бы вернее… Любовь – это чувство, а чувством нельзя «заниматься», его можно только дарить.

Увидев, что мужчина встает, она поспешила поднять стакан, чтобы скрыть за матовостью стекла свой разочарованный взгляд. Вдруг она услышала его голос:

– Разрешите составить вам компанию?

– Если хотите…

– У вас такой грустный вид…

«Мужчины его возраста наверняка знают о женщинах все! Он, наверное, совсем не похож на моих ровесников!»

Она подвинулась, освобождая ему место. Их плечи соприкоснулись. Они заказали еще пива. Сделав глоток, она почувствовала легкое опьянение. Он нежно стер пену с ее губ. Переполненная желанием, она откинулась на спинку диванчика. Посмотрев на мужчину, она улыбнулась: теперь она не сомневалась в том, что он подарит ей удовольствие.

Ему нравились молоденькие нимфетки. А у этой все горело так, что впору было прямо здесь вынимать огнетушитель? Жаль, что они сидят в кафе.

Он откинул прядь ее волос Щека девушки напряглась.

– Ты красивая…

Его голос обжигал. Она чуть было не сказала «спасибо», но вовремя спохватилась:

– Ты тоже ничего…

«Я хочу увидеть тебя обнаженным», – подумала она и покраснела, испугавшись, что чуть не выпалила это вслух.

– Может, пойдем куда-нибудь?

– Хорошо…

Он жил неподалеку. На улице он взял ее за руку. Они шли быстрым шагом и молчали.

Она ничего не имела против табака, которым была пропитана его квартира.

Она проследовала за ним в спальню.

Он снял с нее пиджак и расстегнул блузку.

Она стянула брюки и трусики.

Она была уже совершенно голой, когда заметила, что он не разделся. Он задернул шторы.

– Тебе холодно?

– Нет…

– У тебя мурашки, – сказал он, укладывая ее на кровать.

Она скрестила руки, чтобы прикрыть грудь. Сердце лихорадочно колотилось.

– У тебя испуганный вид…

– Почему ты не раздеваешься?

– Позже…

Он знал, что она боится. Это его возбуждало. Он приподнял ее и прижал к себе.

Ошущать кожу куртки было приятно. Страх отступил. Мужчина подложил ей под бедра подушку. Спина прогнулась, и бедра слегка разошлись, приоткрывая плоть. Она была как плод, готовый упасть в его руки.