Вечеринка в турецких банях - Ирина Хрусталева

Она включила радио, чтобы немного отвлечься от неприятных мыслей, и услышала веселый голос ведущего, общавшегося с кем-то из радиослушателей в прямом эфире:

– Нет худа без добра, друг мой! Если не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней и сразу поймешь, что все не так плохо.

– А он прав: как раз в тему, – улыбнулась Ника. – Наверное, я должна сказать Королеву спасибо за мое сегодняшнее семейное счастье, а не злиться на него…

Вероника и Николай прожили в законном браке пять лет, и по истечении этого срока неожиданно для нее грянул гром: супруг влюбился в юную блондинку. Однажды вечером он пришел домой и совершенно спокойно заявил: «Извини, дорогая, я встретил женщину, полюбил ее, не могу без нее жить. Тебя я больше не люблю, наш брак давно стал для меня рутиной. Детей у нас нет, ничто нас не связывает, поэтому нам придется расстаться, и чем быстрее, тем лучше».

Для Вероники это признание оказалось полной неожиданностью, но она не стала закатывать истерик. Отставная жена с честью приняла удар, собрала вещи и уехала из квартиры мужа в загородный дом, оставшись практически без средств к существованию. Королев почему-то был уверен, что компания принадлежит ему одному и его экс-супруга не посмеет претендовать на «его деньги». Он так и считал – что это именно его деньги. Но он ошибся: Вероника проконсультировалась у адвоката, и тот разъяснил ей ее законные права. Она отсудила себе принадлежавшее ей по праву – фактическим основателем компании была именно она: вкалывала почти два года как проклятая, чтобы вывести фирму на определенный уровень. Когда же бизнес прочно встал на нужные рельсы, Королев решил засадить супругу дома, аргументируя свое решение тем, что, мол, негоже жене босса за компьютером горбатиться, это несолидно. Вероника согласилась, посчитав, что он совершенно прав, и решив, что быть просто женой не так уж плохо. Через три года после того, как она стала примерной домохозяйкой, муж, которому она доверяла во всем, вдруг заявил, что больше в «услугах» законной жены он не нуждается!

Ника вскоре вышла замуж вторично, за достойного человека, и родила очаровательную дочку Кристину. Нелегкое для нее время, когда она стала отставной женой, Ника старалась не вспоминать. Но иногда приходилось.

Вся эта канитель с переездом, разводом, с переживаниями и размышлениями о том, как жить дальше, столкнула девушку с одной загадочной криминальной историей, в которой ей невольно пришлось принять активное участие. Она каким-то чудом выбралась из этого переплета живой и невредимой.[1]

Аэропорт Шереметьево-2 буквально оглушил Веронику своим шумом, сутолокой и голосами возбужденных пассажиров. Было лето, время каникул и отпусков, в залах прилета и отлета суетились люди – целыми семьями, с детьми, родителями, бабушками и дедушками. Ника подошла к табло и с ужасом поняла, что рейс, на котором должна была прилететь ее матушка, давно прибыл.

– Господи, катастрофа, у меня часы остановились! – ахнула девушка. – Где же мне искать Анну? Представляю, что мне придется выслушать от нее в свой адрес!

– И долго я еще буду стоять тут и ждать, когда ты наконец заметишь свою родную мать? – услышала Ника раздраженный голос за своей спиной и резко развернулась. Ее лицо, лучившееся улыбкой, превратилось в удивленное и растерянное.

– Боже мой, мама, что с тобой?! – ахнула Вероника, разглядывая совершенно незнакомую ей женщину.

– Я тоже очень рада тебя видеть, дочь, – ехидно прищурилась Анна. – А что со мной такое? Тебе что-то не нравится? – с вызовом спросила она, поправляя бейсболку, лихо сидевшую на ее голове, с козырьком, сдвинутым на одно ухо.

Ника ошарашенно уставилась на мешковатую футболку в ярких абстрактных рисунках, опустила глаза на драные потертые джинсы и, снова подняв очи, остановила взгляд на ядовито-рыжих вихрах, торчавших из-под бейсболки.

– Господи, на кого ты похожа, Аня? – прошептала девушка.

– И это все, что ты можешь мне сказать после нашей долгой разлуки? – нахмурилась Анна. – Узнаю свою дочь!

– А я совсем не узнаю свою мать: в кого ты превратилась? Ой, извини, здравствуй, рада тебя видеть, – опомнилась Ника. – С приездом, дорогая, надеюсь, полет был не очень утомительным. Вот, я специально купила твои любимые цветы. – Девушка протянула матери букет чайных роз.

– Я тронута, но тащи этот веник сама: и найди, ради бога, носильщика, – отмахнулась от букета Анна Михайловна. Она завертела головой во все стороны. – В этой сутолоке я не смогла найти ни одного: как сквозь землю провалились, безобразие какое!

– Не волнуйся, мама, я сейчас прикачу тележку, – сказала Вероника, растерянно глядя на «веник» и все еще находясь в прострации от нового имиджа своей матери. – Где твои вещи?

– Вон там стоят. – Анна указала на кучу чемоданов. Рядом с ними стояла яркая представительница современных тинейджеров, девушка лет семнадцати. – Кстати, познакомься, это Марго, она прилетела со мной, – спокойно сообщила дочери Анна.

– Хай, – махнула девица рукой и выдула огромный шар из жвачки.

– З-здрасте, – пролепетала Вероника, с ужасом таращась на размалеванную в пух и прах Марго. На ее голове невероятным образом соседствовали разноцветные пряди волос всего спектра радуги. В носу, бровях и ушах сверкали шарики пирсинга. Одежда девушки не поддавалась внятному описанию. – Кто это? – охнула Ника.

– Я тебе только что сказала: Марго, моя подружка. Вернее, это дочка моей новой подруги из Майами. Мы с ней подружились.

– Это заметно, – с легким сарказмом произнесла Вероника, окинув взглядом драный прикид матери и ее ярко-рыжую эпатажную стрижку.

– Только не надо таращиться на меня с таким осуждением! – Анна повысила голос. – Ты совершенно отстала от жизни. – Она сморщила нос, озирая скромный костюмчик Вероники из последней летней коллекции Армани. – Маргоша на многое открыла мне глаза, и я ей очень благодарна. Правда, она прелесть? А какая у нее замечательная прическа!

– Сногсшибательная, – кивнула Ника. – Меня все это наповал сразило. Не видишь, мама, я еле на ногах держусь?

– Это с непривычки, – хихикнула Анна. – Я на такую окраску пока еще не решилась, но, думаю, скоро испробую. Это называется колорирование, новое веяние в моде, что мне пойдет, – радостно прощебетала она, не обращая внимания на иронию дочери.

– Я все понимаю, мама, и приветствую все новое в моде. Ты прекрасно знаешь, что я сама люблю иногда поэкспериментировать, но… Для молодежи этот экстрим, наверное, действительно актуален, но твоя-то внешность должна соответствовать возрасту: и вообще, твоему положению, наконец!

– Я всегда говорила, что все мои усилия и старания, потраченные на твое воспитание, пошли прахом, – недовольно проворчала Анна. – Не смей указывать на мой возраст! Ты не находишь, что это наглость с твоей стороны?