Хозяин Пророчества - Николай Бородин

Мертвый колдун мешком тряпья лежал в траве, укрытый собственным балахоном. Посох, стиснутый в предсмертной судороге, потерял магическую ауру и превратился просто в отполированную палку с камнем в набалдашнике. Кирсс, пособив товарищу с перевязкой, подошел поближе и осторожно (а то кто знает этих магов, раньше они любили вешать на себя посмертные «сюрпризы») концом копья откинул капюшон.

Ширш родился уже после Войны, да его племя в ней и не участвовало, так что о тех событиях знал только из рассказов самых старых заров. Но гладкая морда безо всяких следов шерсти, кроме двух клочков над глазами, острый, выдающийся вперед нос, небольшая пасть, под тонкой шкурой которой не проглядываются мощные клыки, не оставляли сомнений.

Человек! Вот почему стойка фигуры под мешковатым балахоном показалась кирссу такой странной!

Хрриш! Откуда он тут взялся?! И нет ли поблизости других?!

Впрочем, и этот-то появился буквально из ниоткуда. Ширш осмотрел траву вокруг, особо отметив странный круг слегка опаленных стеблей, и наклонился к своей жертве, чтобы поглядеть, не осталось ли чего-нибудь ценного.

Как ни странно, погибший маг не носил никаких амулетов, кроме своего посоха, который все равно был бесполезен любому, кроме бывшего хозяина. Но вот это ожерелье… Оно удивляло. Хотя бы тем, что, строго говоря, ожерельем это было назвать трудно.

Вокруг шеи колдуна обвивался, низко свешиваясь концами на грудь, кусок грубой цепи из непонятного черного металла. Ширш осторожно тронул одно звено, не почувствовал ничего особенного и, осмелев, стянул трофей целиком. Никакой магии в этой штуке не чувствовалось, но шаман скажет это наверняка.

Тело пришельца бросили в Степи, на поругание ветрам и стервятникам, погибшего охотника аккуратно привязали поперек седла его ездового кота и как можно быстрее двинулись обратно. Инстинкт никогда не подводил Ширша, и сейчас вождь был твердо уверен, что грядет нечто, по меньшей мере, непонятное. И почти наверняка опасное.

Тотемный зверь, случалось, погибал на охоте, или от засухи, или вконец одряхлев, но еще никогда от чьей-то лапы.

В племени готовились к большому весеннему празднеству. Неугомонные мальчишки, как всегда, высматривали охотников издалека, отойдя от становища чуть ли не на полверсты, а заметив наконец три силуэта, со всех лап бросились обратно — сообщать радостную весть. Ни у кого из них не хватило терпения вглядеться пристальней и приметить, что один из них ниже других. Ширш был бы этому только рад — незачем соплеменникам волноваться раньше времени.

Торжественного возвращения все-таки не получилось. Толпа, поначалу настроенная весьма празднично, быстро затихла, увидев одного охотника мертвым, другого раненым, а самого вождя — непривычно мрачным. На груди у Ширша, выставленный на всеобщее обозрение, висел кроваво-красный амулет.

Велев позаботиться об охотниках, вождь, не говоря больше ни слова, двинулся прямиком в шатер шамана.

Старый кирсс, говорящий с духами племени, сидел в обычном полумраке и задумчиво глядел в небольшой костер. Столб дыма, которого от костра было привычно больше, чем света, поднимался вверх, но не вытягивался наружу, как оно обычно бывало, а заводил причудливые хороводы. Только шаман и мог читать подобные знаки. Шаман и его ученик, которого глаз скорее угадывал, чем действительно видел вблизи одной из стен шатра, где темнота становилась уже совсем непроглядной.

Ширш, не медля, прошел к кострищу и сел напротив хозяина шатра, так же скрестив лапы.

— Мурен, мне нужен твой совет. Племени нужен твой совет.

— Племени? Что случилось?

— Тотемный зверь убит. — Ширш слегка сощурился, пытаясь увидеть выражение морды шамана. Ученик почти неслышно втянул в себя воздух сквозь зубы. — Я отомстил за него пришельцу из рода людей. Это был колдун, сильный колдун, но все, что было при нем, — палка, тряпка и вот это. — Вождь вытянул из-за спины обрывок черной цепи и перебросил ее через костер.

Мурен одним движением, почти незаметным в полутьме, ухватил цепь за оба конца и неторопливо перебрал звено за звеном. Затем едва слышно вздохнул и бросил трофей обратно.

— Это твоя добыча, вождь, носи ее смело. Сила павшего врага перейдет к тебе.

— Ты слышал, что я сказал? Тотемный зверь убит.

Говорящий с духами прикрыл глаза:

— Я знал это. Знал, что знаки не могут лгать, и боялся, что они говорят правду. — Шаман понурился. — Но не будь нетерпелив, вождь. Старый предводитель выбрал тебя во многом из-за того, что ты всегда умеешь мыслить здраво.

Ширш прикусил язык. Причины, по которым вожаком становился тот, а не иной родич, никогда прежде не озвучивались, и, значит, шаман тоже был крайне обеспокоен.

Мурен выждал мгновение и продолжил:

— Ты верно рассудил, что дух тотемного зверя живет и ждет нового воплощения. Мы должны найти ему новое пристанище, и как можно скорее. Но быть может, это не самое важное.

Ширш резко наклонился вперед:

— Что грядет, старик? Ты говоришь с духами, но я в ответе за живых, я должен это знать!

— Не могу сказать тебе ясно. Но знаки, — шаман неопределенным жестом повел лапой в воздухе, а затем указал на земляной пол, — знаки говорят, что случившееся сегодня — лишь малое зернышко ковыля. Дай мне время, вождь. Я изучу их снова, я раскину новые знаки — и отвечу тебе.

Ширш проследил за указующими жестами шамана и с должным почтением воззрился на сложный узор на полу. Камешки, редчайшие ребристые косточки тварей, живущих в большой соленой воде, кости предков и врагов — все это, разбрасываемое лапой говорящего с духами, рисовало картины будущего. Иногда более, иногда менее ясно.

Шаман с намеком проговорил:

— Думаю, тебе все равно нет смысла пытать меня в поисках ответа. К тебе гости, вождь. Важные гости. Удели им свое время, а мне отдай мое. И тогда ты получишь ответ.

Услышанное не сильно проясняло ситуацию, но Ширш отлично знал, что, если шаман не хочет продолжать разговор, лучше не усердствовать и обождать, какой бы важной ни была тема беседы. Однако кое-что следовало прояснить немедленно, да и к тому же вождь не мог удержаться от маленькой мести за свое неведение. Поэтому он, старательно сдерживая ухмылку, почти безразлично поинтересовался:

— Но что мне сказать нашему племени?

Мурен, прищурившись, глянул на собеседника в упор:

— Не торопи события. Скажи, что тотемный зверь убит пришельцем, но не говори, кто это был. Веди речь так, чтобы в происшедшем не чувствовалось какой-либо тайны — родовичи же простые кирссы, у них нет нашей с тобой мудрости и спокойствия. Незачем раньше времени будоражить их загадками. — Старый кирсс глянул вниз, на знаки, и вздохнул. — Придет время, и, возможно, их куда сильнее взбудоражат простые, но страшные истины.

Вождь наградил шамана долгим взглядом, потом молча кивнул и вышел. После полутьмы, царившей в шатре, неяркий пасмурный день заставил кирсса недовольно зашипеть и зажмуриться, давая глазам привыкнуть к свету. Слегка приоткрыв веки, вождь увидел обеспокоенную толпу, как по волшебству перебравшуюся к шатру говорящего с духами. Вождь уже почти придумал, что сказать своим соплеменникам, когда его глаз выхватил из толпы кирссов осторожно пробивающегося вперед сокольничего, птицы которого приносили все вести. Обрадовавшись возможности немного оттянуть объяснение, Ширш спросил кирсса, что же случилось.