Викинг. Страсти по Владимиру Святому - Наталья Архипова

Малуша, когда прощалась с сынишкой, долго стояла перед ним на коленях, обнимая и орошая слезами, тот удивлялся плачу матери, ведь уходил-то с любимым уем. И когда Добрыня сказал, что пора, доверчиво вложил свою ладошку в большую ладонь дяди.

Владимир ушел, не оглядываясь, как и сам Добрыня, словно чувствовал, что вся прежняя жизнь закончилась.

В Киеве они были чужими. Княгиня определила всего вдоволь, но старшие сыновья князя Святослава Игоревича косились, а чуть повзрослев, стали называть младшего брата робичичем – рожденным рабыней. Остальные не лучше, на княжьем дворе еще не забыли Малушу и, увидев Добрыню с Владимиром, все правильно поняли. Сам князь Святослав Игоревич только взглядом скользнул, Добрыня не был уверен, что он не забыл мать Владимира.

Но деваться уже некуда, голубоглазый укор князьям остался жить в Киеве вместе со своим дядей. Не так все мыслил Добрыня, но исправить ничего не мог. Оставалось надеяться, что со временем что-то удастся изменить.

Никто Малушу в Киев не пустил, а нарушить княжью волю она не посмела и через три года тихо угасла от тоски. Говорили, что последним ее желанием было увидеть сына. Владимир об этом не узнал, Добрыня никогда не упоминал о его матери в Киеве, а если тот и спрашивал, то отмалчивался. Так лучше, ни к чему жить у бабки-княгини и тосковать о матери-рабыне.

Остальные тоже не упоминали, и Владимир быстро забыл о матери. Детское сердце может тосковать сильно, но оно легко отвлекается, слишком велик и интересен мир, чтобы только тосковать.

Владимиру пятнадцать только исполнилось, пушок на подбородке, как ни скоблит острым клинком, едва пробивается, рановато бы князя женить, но надо. Не потому, что девок портить научился. Дядя постарался избежать такого поворота дел, какой сам когда-то устроил князю Святославу с Малушей, девки Владимиру «попадались» проверенные, опытные и подарков в подоле не приносили.

Но женить князя надо из соображений деловых. Алохия – дочь богатейшего боярина, единственная дочь, за которой и дадут много, и в наследство оставят. А недавно Добрыне тайно донесли (на то он и княжий советчик), что отец Алохии зело болен, хотя и вида не подает. Долго не протянет, значит, надо торопиться, чтобы родственники не набежали да у дочери наследство не отобрали.

Владимиру сказал, что Алохия крепка и хороша собой, хотя сам ее в глаза не видел. Ничего, стерпится, слюбится, а для удовольствия вон девки есть. Князь не простолюдин, чтобы о пригожести жены думать, главное, чья дочь и что принесет в приданое. К тому же кто мешает еще одну красы ради взять?

Самому Владимиру вовсе не хотелось жениться. Одно дело девок по углам щупать или озираясь красться в горницу к Параше, чтобы там сходить с ума от ее пышного горячего тела, но совсем другое – жену иметь. А ну как не так что-то будет?

Но он обреченно согласился. В конце концов, все женятся.

– Сегодня поедем невесту смотреть.

Владимир только вздохнул, прекрасно понимая, что не только он невесту, а ее родня на самого князя глазеть будет. Обычно Владимир на людях редко появлялся, с боярами да купцами Добрыня беседы вел, на рынок князь лишь в оружейные ряды ходил.

В Киеве его разглядывали из любопытства, мол, повезло робичичу в княжью семью попасть, словно он не из семьи. В Новгороде просто глазели, но привычка дичиться уже была.

Однажды Владимир с горечью выговорил:

– Зачем меня мать от князя родила? Был бы обычным человеком, жил бы как человек.

Взгляд Добрыни стал жестким, а тон недобрым:

– А ты как живешь?

Владимир замялся, не зная, что ответить.

– Чего тебе не хватает? Ты князь новгородский. То, что Новгород пока не слишком почитает, так заслужить надо. А мать корить не смей, она сделала для тебя все, что смогла. И ты не знаешь, что такое быть простым человеком. Это значит быть ничем. Там тоже заслужить свое место надо, чтобы не оказаться в самом низу.

Осторожно, исподволь внушал Добрыня племяннику, что тот не робичич, хотя и рожден от рабыни. Мельком упоминал о сожженном его бабкой княгиней Ольгой Искоростене, о том, что почти уничтожила она древлянское племя, а княжеский род и вовсе извела.

Всего этого в Киеве говорить нельзя было, иначе сегодня сказал – до завтра оба не дожили. Княгиня, когда Искоростень сожгла, детей древлянского князя Мала Малушу и Добрыню в живых не ради того оставила, чтобы сестра дите от князя Святослава родила, а Добрыня ему глаза раскрыл на бабкины деяния. Нет, княгине было нужно долгие годы держать при себе древлянских княжну и княжича как заложников. Пока они живы, у древлян есть надежда возродить свой род, но они будут послушны, чтобы не убили Малушу и Добрыню. А Малуша и Добрыня – наоборот, будут послушны, чтобы княгиня не уничтожила остатки древлян по лесам.

Но не на положении князей жили дети Мала, княгиня хитра, она сделала Малушу и Добрыню ключницей и ключником, а ключники принимали рабство добровольно. Отказаться тогда значило подставить шею под топор.

Но Добрыня перехитрил княгиню. Они с сестрой приняли рабство, но потом Малуша слюбилась с князем Святославом. Не потому, что любила его или он ее любил, просто так вышло, вернее, так задумал Добрыня. Роди Малуша дочь, мало что изменилось бы, но, к счастью, родился сын – последний княжич древлян.

Узнав, что Малуша понесла от Святослава, княгиня Ольга не просто зубами скрипела, она бесновалась так, что девки вырванные волосы клочьями выносили и синяки от людей прятали. Но поделать ничего не могла, отправила Малушу с глаз долой в Выбуты, однако признав ее свободной. Не ключница больше, чего же в рабстве держать?

Родила уже свободная княжна Малуша от князя Святослава сына, но того все равно звали сыном рабыни – робичичем.

Все вытерпел Добрыня, долгие годы неизвестности, опасений за жизнь и свое племя, многие годы рабства, волнение за сестру, живущую в Выбутах. Но получилось, как задумал – стал Владимир княжичем, пусть и робичичем. И еще многие годы Добрыня опекал племянника уже в Киеве.

И новгородцам его сторговал, намекнув, что не станет совсем еще юный князь (десяти ведь не было!) ни во что вмешиваться, зато его именем будут суд судить… Согласились, и вот уже много лет Добрыня учил и опекал молодого князя теперь в Новгороде.

Три десятка лет он лелеял надежду возродить свое племя и отомстить пусть не самой варяжке на киевском престоле, то хотя бы ее детям! Три десятка лет копил силы и учил Владимира. Мало чему пока научил, но он и не мог делать этого прямо, приходилось осторожничать, Киев был силен.

Уже не было с ним Малуши, она умерла от тоски по сыну, но ради мести за свой род Добрыня был готов пожертвовать не только сестрой. Он и собой давно бы пожертвовал, если бы не надежда привести на киевский престол сына Малуши, то есть сделать древлянского князя хозяином Руси.

Однако пока этот князь мало годился для такого. Владимир с удовольствием учился ездить верхом, охотился, но еще охотней портил девок. Приходилось признавать, что пока мститель никудышный. Добрыня лелеял надежду, что со временем племянник исправится.