Квадратное колесо фортуны - Арина Ларина

— Он не старый, — решила попререкаться упрямая Юлька.

— Но, надеюсь, все-таки холостяк? — хмыкнула мама. — Хотя, если тебе охота спорить, пожалуйста. Я вообще могу уйти, ковыряйся тут сама.

Сама Юлька не хотела. Ей нужен был виноватый на тот случай, если переговоры на вражеской территории пройдут неудачно. Тогда все можно будет свалить на неправильно выбранную одежду.

В результате долгих препирательств она выбрала обычную белую блузку и ту самую бархатную юбочку, которую откопала мама.

— М-да, ну и где алый галстук? — скептически оглядела она в зеркале свое отражение.

— А значок тебе не нужен? — поинтересовалась Галина Даниловна, с удовлетворением оглядев дочь.

Сергею невеста тоже понравилась.

— То, что надо, — порадовал он Юльку. — Мама будет в восторге. Ты в ее вкусе.

Юлька ехала на смотрины с четким ощущением, что замуж она выходит все-таки за Тамару Антоновну.

Квартира Сергея потрясла неискушенную Юльку великолепием и облизанностью евростандартовского ремонта. При входе в хоромы возникла небольшая заминка, поскольку невеста смалодушничала и попыталась спрятаться за спину жениха, который в свою очередь галантно пропускал ее вперед. Юлька вцепилась в косяки так, что побелели пальцы, но, наткнувшись на недоуменный взгляд Сергея, с независимым видом уставилась на потолок и решительно шагнула навстречу опасности.

«Опасность» исходила от маленькой пожилой женщины, стоявшей посреди ярко освещенного коридора в темно-вишневом вязаном платье, украшенном белым кружевным воротничком. Она, сцепив худые руки, преданно смотрела на Юльку внимательными серыми глазами.

— Моя мама — Тамара Антоновна, — гордо провозгласил Сергей, вытряхивая Юльку из пальто. — Мамуля, знакомься — это Юля.

Юлька затопталась у вешалки, чувствуя себя без пальто абсолютно голой. Мамуля радостно улыбнулась и взмахнула руками:

— Очень, очень приятно познакомиться. Сережа много о вас рассказывал.

Юлька в ужасе смотрела на грязную лужу, вытекавшую из-под ее сапог. Сменную обувь она взять забыла.

— Сережа, что ты встал? Предложи Юленьке тапочки, — засуетилась мама.

— Я все уберу, — убитым голосом проблеяла невеста.

— Вы с ума сошли, деточка! — ахнула Тамара Антоновна и посеменила в глубь квартиры за шваброй. Последующие несколько минут прошли в веселом перетягивании швабры. Победила Юлька. Будущая свекровь не сдала позиций, сделав несколько умопомрачительных прыжков вслед за активно вытиравшей пол невесткой. Знакомство состоялось. Неприятное напряжение было сглажено совместной уборкой и комизмом ситуации. Сергей, привыкший к Юлькиной неординарности и потрясающей способности рядовое событие превратить в форс-мажор с непредсказуемыми последствиями, был постоянно начеку. Отсутствие поломанной мебели и бытовых травм в процессе первых минут встречи его чрезвычайно порадовало.

Тамара Антоновна с материнской нежностью разглядывала худенькую Юльку, гулявшую по квартире в скромном наряде престарелой пионерки.

— Я так рада, что вы не похожи на современных девиц, — пробормотала она, когда будущая невестка, не выдержав пристального взгляда будущей свекрови, вопросительно уставилась на нее, оторвавшись от созерцания живописи, обильно украшавшей стены гостиной. — Вы не такая, как эти вертихвостки на улице.

Тамара Антоновна откровенно подлизывалась, но Юлька, с самого начала встречи чувствовавшая себя хитро замаскированной мышеловкой, трактовала все комплименты не в свою пользу.

«Понятно, — с неприязнью подумала она, растянув губы в вежливой улыбке. — Намекает, что я не современная и плохо одетая простушка. Знала бы она, что я еще, плюс ко всему, и не девица вовсе…»

Тамара Антоновна была счастлива. Девочка оказалась скромной, милой и приятной внешне. При всем своем нечеловеческом желании устроить судьбу сына и принять любой его выбор, она все же слегка опасалась, что неопытный в любовных делах Сереженька может быть обманут какой-нибудь алчной и непорядочной девицей. Ее ближайшая подруга, Елизавета Львовна, мать лучшего Сережиного друга, услышав о грядущей свадьбе, инструктировала бедную женщину каждый день, сдабривая свои страшные рассказы ужасающими примерами из жизни знакомых, малознакомых и вовсе незнакомых людей. Сама Елизавета Львовна, сурово охранявшая сына от дамских посягательств и разгонявшая нежелательных невест, как дворник пожелтевшую листву, недавно стала жертвой собственной разборчивости. Перед самым Новым годом Тамара Антоновна впервые была приглашена на смотрины, поскольку Вадим, сын Елизаветы Львовны, был настроен самым решительным образом: женюсь, и все тут! Тамара Антоновна долго не могла прийти в себя после того страшного вечера. Вадик привел в дом чудовищно вульгарную, невоспитанную девицу, обвешанную возмутительно дорогими украшениями и напившуюся за недолгое время пребывания в квартире до свинского состояния. Самым диким в создавшейся ситуации было то, что Вадик смотрел на невесту с обожанием, а Лизочка, глядя в окно на застрявшую в сугробе головой гостью, прошептала:

— А вот это не такой уж плохой вариант. Надо с ней только немного поработать.

Когда Сергей неожиданно сообщил матери, что у него тоже есть невеста, Тамара Антоновна, находясь под впечатлением недавних смотрин у Лизы, испытала смешанное чувство ужаса и счастья. Если решительная и властная Лиза могла «поработать» с невесткой, то интеллигентной и мягкой по характеру Тамаре Антоновне это было не по силам.

Томочка выросла в семье инженера и учительницы русского языка. Из родственников она знала лишь дядю, папиного брата. Женился он поздно, жил где-то в Средней Азии в военном городке, приезжал к ним только однажды по каким-то служебным делам. Он был большим, шумным, показывал фото своей семьи и рассказывал веселые истории. Так Томочка узнала, что где-то далеко у нее есть двоюродная сестра. Родных братьев к сестер у нее не было. Родители любили друг друга еще со школы, отец прошел всю войну и один из немногих вернулся живым и невредимым. Папа с мамой жили душа в душу, девочка росла в любви и ласке, не слыша скандалов, не зная семейных ссор и размолвок. К восемнадцати годам ее жизненный опыт приравнивался к опыту пятилетнего ребенка. Ее родители не воровали, не брали взяток, которых им никто и не давал, не пили и не дрались. Томочка была открытой и общительной, но ребята откровенно посмеивались над ее наивностью. Многие ее одноклассники жили в неполных семьях: у кого-то отцы не вернулись с Великой Отечественной, у кого-то умерли от ран уже в мирное время, кто-то тихо спивался, а кто-то спивался так, что на крики избиваемых домочадцев вызывали милицию. Работавшие из последних сил строители социализма не уделяли своим детям достаточно времени, поэтому Томочкины ровесники рано взрослели, начинали курить, выпивать, а некоторые девушки даже знали, где делают подпольные аборты.

Самой близкой ее подругой стала Лиза. Они жили в одном доме, на одной лестничной площадке, но тесно никогда не общались. Их дружба, длившаяся больше полувека, началась морозным зимним вечером, когда Тамара возвращалась из библиотеки. Сколько она себя помнила, мама всегда запрещала ей ходить вечером через парк. А Томочка ходила, потому что так было ближе и можно было прокатиться пару раз на горке, тем более что за все годы никогда ничего не случалось. Именно в этот вечер дороги девушки и недавно освободившегося уголовника пересеклись.