Всяко третье размышленье - Джон Барт

А может, и был такой путешественник, кто ж его знает?

Мы, Ньюитт/Тодды, не знаем; все наши приятные открытия мы совершили, вовсе не повторив задом наперед путь капитана Джона Смита[5], не отплыв из Чесапика в Канал, из Нового Света в Старый. Вместо этого мы уселись в набегавшую множество миль, отдающую цветом в соус песто «хонду-сивик» Манди, выбрались на шоссе I-95 и покатили под перемежающимися послеполуденными дождями от «нашего» Стратфорда (то есть от стоящего на берегу реки кооперативного дома, в котором мы сняли квартиру после светопреставления в «Бухте Цапель») и, миновав Уилминггон, въехали на долгосрочную автостоянку Филадельфийского аэропорта, с которой челночный автобус доставил нас и наш багаж к нужному терминалу. Обмен дорожных чеков на евро, выяснение все убывающей стоимости всемогущего некогда доллара и погрузка в аэробус А-300 «Скандинавских авиалиний» на предмет ночного перелета экономическим классом в Швецию. Вполне приличный бесплатный обед и, к нашему приятному удивлению, шампанское по 5 долларов США за бутылочку, подаваемое на высоте в 10 000 метров (как нам сообщили из пилотской рубки) над потемневшим уже океаном. Мы позволили себе не одну такую, подняли тосты за то, что остались живы, за наш более чем благословенный союз, за наш вполне заслуженный (и в случае Манди умело спланированный) отдых, а после на протяжении всего долгого, цепенящего тело полета ели-пили, читали, держались за руки и дремали, желая друг дружке полететь когда-нибудь первым классом, но и дивясь при этом уютности, относительно большей, и обслуживанию, относительно лучшему, чем на тех магистральных линиях США, к услугам которых мы прибегали при прежних наших путешествиях за границу, когда на наших кредитных карточках накапливались бонусы за перелеты внутри страны. Adios[6], Век Америки; hasta la vista[7], США! Очень ранний завтрак, благополучная посадка, а затем началось первое наше гостевание на скандинавской земле: мы получили багаж, прошли таможню и были должным образом встречены бодрым и бойким представителем круизной компании, который держал перед собой два плакатика: на одном значилось «НЬЮИТТ/ТОДД», на другом — «ХЭДЛИ» (чета полнотелых пенсильванцев, также записавшихся на круиз). Тихим солнечным шведским утром мы ехали в его фургончике «вольво», приближаясь к причалу, у которого стоял наш круизный лайнер, и все четверо, томимые сбоем биоритмов, попутно любовались благолепным и деловитым городом: такое количество крутивших педали, направляясь на работу, велосипедистов в офисных костюмах, дома нам случалось видеть нечасто, — и как же все чисто вокруг!

Здоровенный, краснолицый Том Хэдли, обладавший выговором скорее густо-южным, чем пенсильванским, заметил, обращаясь к нашему водителю:

— Сдается, у вас тут нет заморочек насчет миньшинств, с которыми маемся мы, амариканцы.

— Или вы научились убирать попрошаек и продавцов наркоты с глаз долой, — съехидничала его жена. — Вот бы и нам так!

— А может быть, — предположила, прежде чем успел ответить водитель, Манди, обращаясь к их затылкам с нашего, самого заднего сиденья, — все дело в более справедливой экономике, лучшей системе здравоохранения и более просвещенных законах о наркотиках.

Хэдли, не дав себе труда обернуться, пророкотал:

— Ну да, правильно. Плюс дофигенные налоги.

Мы, Тодд/Ньюитты, одновременно подтолкнули друг дружку коленками; впрочем, я довольствовался тем, что уведомил себя: правильно говорить не «дофигенные», а «офигенные», да и последнее есть сленговый эвфемизм, заменяющий сами знаете что.

Несколько позже мы сошлись во мнении, что эти конкретные «амариканцы» суть первостатейные образчики еще той разновидности наших соотечественников. Впрочем, наш профессионально учтивый водитель подмигнул всем нам, глядя в зеркальце заднего обзора, и на безупречном английском сообщил:

— У нас, шведов, тоже жаргонных словечек хватает, — ну вот мы и приехали, леди и джентльмены! Желаю вам получить удовольствие и от нашего города, и от вашего круиза!

Ибо мы и вправду покинули собственно Стокгольм — чарующий, весь в прожилках каналов — и оказались в порту, а говоря точнее, в районе его оживленных причалов, у которых стояло с полдюжины элегантных круизных лайнеров. Время, по-местному, было еще утреннее, и, поскольку отплыть нашему судну предстояло в семь вечера, а подняться на его борт можно было лишь после двух пополудни, мы вручили водителю чаевые, сдали, как того требовала инструкция, багаж, дабы его доставили в нашу каюту, и, исполняя план, заранее спланированный Манди, отправились с картой в руке бродить по примыкавшим к ближнему каналу улицам, заходя в магазины, разглядывая дома и тротуарные кафе, в одном из которых мы задержались, чтобы съесть ленч и поделиться друг с дружкой надеждой на то, что в предстоящие дни нам удастся держаться на борту подальше от Хэдли.

Видите ли, хоть нам и доводилось в прошлые десятилетия плавать на небольших судах, да и путешествий, дома и за границей, мы не чурались, круизирование на круизном судне — или я уже упоминал об этом? — не было предприятием, к коему мы питали до сей поры склонность, и дело тут не в одних лишь расходах. Жилой автофургончик «фольксваген», рюкзаки, Фроммерова Европа за 20 долларов в день — таким был наш стиль в конце 1960-х (когда мы только-только обратились — на третьем и четвертом десятке лет — в профессоров); в дальнейшем их сменили прокатные автомобили и скромные гостинички, пришедшиеся на менее скудные в рассуждении финансов пятый, шестой и седьмой десятки. Как-никак мы были университетскими преподавателями невысокого полета, а не генеральными директорами какой-нибудь корпорации! Во время долгих летних отпусков мы, если нам не приходилось сражаться с нашими раздельными музами, любили прогуливаться по городам, городишкам и ландшафтам нашей страны — на собственный страх и риск, не в составе туристских групп, возглавляемых гидом; нам нравилось сбиваться с пути и вновь находить его, порасспросив местных жителей, нравилось преодолевать по возможности затруднения, порождаемые местными наречиями и обычаями, и отыскивать в наших путеводителях указания на жилье и ресторанчики, которые приходились нам по карману. Как правило, оказавшись в провинциальном городке, мы отдавали его улицам, площадям, паркам и береговым променадам предпочтение перед его же музеями и крепостями, а если и осматривали таковые, то сами по себе, вне туристских групп с экскурсоводами. Никакого вкуса к «ночной жизни» мы не питали и потому ограничивались после ужина — если ноги еще носили нас под конец дня — простой прогулкой. К чему было Ньюитт/Тоддам то, что представлялось их воображению путами и принудительным общением круизного корабля, заполненного сотнями таких же, как они, туристов? Тесная каюта на нижней палубе, строго определенные часы кормежки и места за столом, соревнования по бриджу и палубному шаффлборду, еженощные спектакли и каждодневная выдача чаевых уборщикам и прочему персоналу — не наш стиль.