Фиолетовый - Ольга Тарасевич

В аэропорт она приехала немного раньше, выпила убийственно дорогой эспрессо в кафешке и встала у табло, приглядываясь к лицам и пытаясь вычислить человека, который должен вручить ей билеты и паспорт. Идиотка, ругала она себя, надо было хотя бы поинтересоваться, как он будет выглядеть.

Прошло полчаса.

В десяти шагах от нее кучковалась группа горластых туристов — дородные тети и мужики с красными физиономиями, явно с севера. Алина подошла и поинтересовалась, не во Францию ли они летят? Мало ли, вдруг победителей окажется целая группа. Ржание было ей ответом, оказалось, туристы летят в Тунис. Что было смешного в ее вопросе и что они собираются делать в Тунисе летом, Алина уточнять не стала и отплыла от группы.

Прошло еще полчаса.

Алина слегка занервничала, поглядывая то на часы, то на табло. На ближайший рейс в Париж уже объявили посадку, следующий был лишь вечером, выходит, это ее рейс. Куда же запропастился сотрудник с билетом?

Прошло еще полчаса.

Алина занервничала сильно. Что за ерунда? Может, она перепутала время и дату? Двадцатое июня, пятница, «Шереметьево-2», зал отлета, главное табло — все верно, она записала информацию в еженедельник. Да и с памятью у нее проблем не было.

В голове наконец-то мелькнула здравая мысль позвонить организаторам и все узнать. Ругая себя последними словами, что до сих пор этого не сделала, Алина нашла визитку, которую ей вручил курьер, и позвонила по указанному телефону. Оператор сообщил, что такого номера не существует. Алина набрала его еще раз, решив, что ошиблась, но из динамика прозвучало то же самое. Тогда она отыскала в сотовом телефон, с которого ей звонили с радио. Оператор, словно издеваясь, повторила: такого номера не существует. Алина снова набрала его — безрезультатно.

Лица перед глазами расплылись, от волнения затошнило.

На табло мигали зеленые огоньки, приглашая пройти на регистрацию рейса в Париж. Алина бросилась к таможенному контролю, постояла там несколько минут, рассеянно глядя по сторонам. Как она ни пыталась осмыслить происходящее, ничего не получалось. Может, она стала участницей программы «Розыгрыш»? По радио развели, теперь здесь? Она поплелась обратно к табло, волоча за собой сумку, и вдруг заметила высокого темноволосого парня в белой футболке и рваных голубых джинсах. В руках он держал синюю пластиковую папочку, какие турагентства обычно выдают с билетами и паспортом. Сердце в груди радостно забилось — совершенно очевидно, это был ОН!

Алина подлетела к мужчине и расплылась в улыбке, глядя на него снизу вверх.

— Вы не меня ждете случайно? — спросила она, кокетливо заправив за ушко прядь волос. Движение вышло непроизвольное — парень был хорош собой и во все стороны излучал мужское обаяние. Сибирячки, отлетающие в Тунис, даже перестали ржать на весь аэропорт и приосанились.

— Наверное, вас, — улыбнулся парень, и в его желто-зеленых глазах вспыхнул интерес. — Меня зовут Матвей Залесский, я…

— Очень приятно, а меня Алина Метель, — с облегчением вздохнула она. — Господи, ну что же вы так опаздываете? Я чуть с ума не сошла, вас дожидаясь. Позвонили бы хотя бы или эсэмэску скинули. Черт-те что в голову лезло! Давайте паспорт и билет скорее, посадка на рейс уже заканчивается. Осталось пять минут.

— Как заканчивается? — с сомнением уточнил парень, посмотрев на табло, потом на часы и снова перевел взгляд на девушку.

— Обыкновенно! — разозлилась Алина — первое приятное впечатление развеялось, как дым. Ну и тормоз, не удивительно, что опоздал. И взгляд какой-то странный. Обкурился он, что ли? — Давайте документы, — поторопила она. Молодой человек неуверенно протянул ей папку. На лице его читалась растерянность. — Спасибо, — буркнула Алина. — Проводите меня?

— Куда? — окончательно растерялся он.

— На кудыкину гору, блин, — огрызнулась она. — Ладно, без вас справлюсь, — она отвернулась и, подхватив дорожную сумку, побежала к зеленому коридору таможенного контроля.

— Девушка! Как вас там?.. Алина! — окликнул ее парень.

Алина даже не обернулась. Мало того, что опоздал и не извинился, так еще и сумку тяжелую не предложил помочь донести. Долдон какой-то. Ну что за мужики такие пошли? Пашку тоже вечно приходилось просить взять у нее сумку с продуктами. Не скажешь в лоб — не заметит в упор. Ведро помойное никогда не догадается выбросить. А сколько раз она просила его поправить карниз и прокладку в ванной поменять? Бесполезно! Хорошо, что он к Лизке ушел, скатертью дорога. Француза, может, себе подыскать в Париже? Говорят, они все жлобы, но как любовники ничего, нежные. А ей для счастья особо много и не надо, главное — чтобы любили. Пашка в постели нежным не был, слов ласковых на ушко не шептал — рукой по телу пошарит, чмокнет пару раз, и готово дело. А потом к компу, на сисястых девах пялиться. Пашка работал программистом и без компьютера жить не мог. «Интересно, Лизавете он слова любви говорит?» — подумала Алина и вдруг поняла, что ответ ей неинтересен. Боль прошла, она ничего не чувствует, ни ревности, ни злости, ни отчаяния — полный штиль в душе, лишь удивление: боже, как она была слепа! Зачем столько времени потратила на это убожество? Почему? Ради сомнительной перспективы иметь мужа? Да на фига он такой нужен! Лучше одной жить, чем с таким тюфяком, которого надо кормить и обслуживать.

Алина достала из папки билет с паспортом и протянула таможеннице, подпрыгивая от нетерпения и поглядывая на стойку регистрации рейса в Париж. До ее окончания оставалось три минуты. Девушка за стойкой уже поднялась и сладко потянулась, вероятно, решив, что больше никого из пассажиров не предвидится.

— Извините, — похлопали ее по плечу.

Алина обернулась, с раздражением глядя на виновника своего беспокойства, и плюхнула дорожную и дамскую сумки на томограф для досмотра багажа. Молодой человек тоже поставил свой небольшой кожаный рюкзак.

— Девушка, что вы сумки свои ложите? Провожающим туда нельзя.

— Так это я в Париж лечу! — возмутилась Алина.

— Паспорт тогда давайте и билет.

— А я что вам дала! — девушка выхватила у таможенницы паспорт, заглянула в него, медленно передала документ молодому человеку и, подхватив свои вещи с томографа, отошла от стойки и уселась на пол.

— Матвей Яковлевич! Ну где же вы ходите? — заорал кто-то над головой.

Алина скосила глаза вверх: рядом стояла девушка-блондинка в темно-синем костюме и белой рубашке, с рацией и бейджем на груди, улыбаясь во все тридцать два металлокерамических зуба.

Алина зажмурилась и зарыдала на весь аэропорт. Кто-то подхватил ее под руку и куда-то потащил — от шока, слез и безысходности она ничего не соображала и не видела. Внутри все сжалось и болело, звенело в ушах, а в голове было пусто, словно в нее напихали тополиный пух.

— Тополиный пух, жара, июль… Тополиный пух, жара, июль… — шептала она, всхлипывая, истерично хихикая и вытирая слезы рукавом новой блузки в ярких цветах.