Книжный магазинчик прошлого - Эми Майерсон

– Мы уже приехали? – спросила я, подсчитывая заколоченные окна на фронтоне. Обычно загадки дяди Билли приводили меня к большим паркам, вершинам гор и уединенным пляжам.

– Verno! – Он выпрыгнул из машины и кивком указал мне на стальную входную дверь. Дверь была не заперта, и он придержал ее для меня.

– А нам можно сюда? – Я замешкалась, вглядываясь из-за его спины в темноту помещения. – Тут как будто закрыто.

– Сегодня действительно закрыто, но управляющий у меня в долгу. Куда веселее, когда весь музей в твоем распоряжении, не думаешь? – Он зашел в здание и жестом пригласил внутрь. – Доверься мне.

Доверься мне. Его заклинание. И я всегда слушалась.

В помещении тускло светили лампы. Вдоль строгих стен выстроились витрины. Из спрятанных динамиков негромко звучала опера. На одной из витрин стояли чучела летучих мышей, кротов и прочих маленьких грызунов. На другой витрине мерцали драгоценные камни.

– Это место смоделировано с причудливых музеев XIX века, – объяснил Билли. – Здесь представлены необычные экспонаты из сфер науки, искусства и естествознания. Специально для разносторонних людей. Так называемая кунсткамера.

Кунсткамера. Я повторила это слово, предвкушая его магическое воздействие. Взгляд Билли остановился на витрине в дальнем углу комнаты. Ее заполняли миниатюрные статуэтки: разукрашенные слоны, клоуны, инспектор манежа и акробаты. На ящике виднелась надпись: «Русский цирк».

Я внимательно изучила содержимое витрины, высматривая что-то, что могло скрыться от моего внимания. Возможно, какая-нибудь статуэтка, выделяющаяся из общей картины, или загадка, нацарапанная под цирковым куполом. Как и следовало ожидать, следующая подсказка была приклеена к дальней стенке ящика.

«Как и материал из моего имени, мое название звучит неброско, но благородно. Меня так зовут не из-за грубой шерсти, а в честь истока реки в Нортумберленде».

Билли засмеялся, увидев мой недоуменный взгляд. Он взъерошил мне волосы и пошел в следующую комнату. Она поразила меня своим размером в той же степени, что и предыдущая комната своей строгостью и пустотой. На стенах в вычурных рамах висели картины с собаками, очень детализированные. Еще там висел портрет человека – выцветшее изображение некого барона Твидмауса, бородатого мужчины в цилиндре. На табличке рядом с картиной можно было прочитать краткую историю жизни данного господина, шотландского предпринимателя и члена палаты общин.

– Согласно слухам, – загадочно заговорил Билли, – в 1858 году лорд Твидмаус посетил русский цирк, где его особенно впечатлило выступление овчарок. После представления он предложил инспектору манежа продать ему пару собак, но тот отказался, не желая разлучать труппу. Тогда, если верить рассказам, Твидмаус скупил всех собак сразу и занялся разведением этих овчарок, пока не получился ретривер.

Билли указал на ящик с документами, стоящий рядом с портретом.

– Открой его. Это часть выставки.

Я принялась копаться в многочисленных репродукциях бумаг барона Твидмауса, уже предчувствуя, куда это меня заведет. Вот что мне нравилось в приключениях с Билли: даже если я заранее угадывала, чем кончится квест, он все равно не позволял торопиться с финалом. Билли остановил меня, когда я достала записи барона о разведении собак.

– Историки нашли эти записи в 1950-х и поняли, что вся эта история с русским цирком оказалась мифом. – Билли указал на описание острого нюха ретривера. – Видишь? Ретриверов использовали для охоты еще до 1858 года, поэтому лорд Твидмаус не мог вывести эту породу, разводя русских овчарок. – Билли провел пальцем вниз по странице, прослеживая родословную собак Твидмауса. – Вместо этого он разводил уже имеющихся у него ретриверов, чтобы вывести идеального компаньона для охоты.

– Это то, о чем я думаю? – Я пританцовывала так, словно мне надо было в туалет.

– Зависит от того, о чем ты думаешь.

Я перевернула записи и нашла следующую улику на обратной стороне бумаги.

«Не называй меня красавицей, богиней, самой хорошенькой из всех. Тебе, наверное, кажется, что эти клички звучат одинаково, но только одна из них имеет отношение к истории».

Я изучила каждую карточку, пока не нашла портрет водяного спаниеля по кличке Белль. Рядом с ней имелась записка с пояснением, что Белль свели с Наус, желтым ретривером, дабы вывести золотистого ретривера.

– Не может быть! – закричала я. – Этого не может быть!

Я не переставала прыгать и обнимать Билли, выкрикивая вразнобой какую-то ерунду.

– Ну-ну, не все так очевидно, – предупредил он. – Сначала ты должна ее найти.

Я рыскала по комнате в поисках конверта, в котором могла бы притаиться следующая улика. Фотография современного золотистого ретривера висела на дальней стене, между изображениями его прародителей. Она сильно выделялась своей простой черной рамкой. Я просунула руку в отверстие между фотографией и рамкой и достала карточку. На ней был написан адрес на бульваре Калвер.

Выбежав из здания, не дожидаясь, пока мои глаза привыкнут к свету, я устремилась вниз по бульвару, мимо дряхлых фронтонов и автомастерских.

– Миранда, притормози, – крикнул Билли, тяжело дыша и пытаясь нагнать меня.

Я остановилась на светофоре между Венецианским бульваром и бульваром Калвер, но продолжала прыгать с одной ноги на другую, словно спортсмен, который поддерживает ритм сердцебиения.

– Собака, собака, собака, собака, – повторяла я.

Загорелся зеленый, и я пулей помчалась на другую сторону улицы.

Билли не прекращал смеяться, пока мы бежали мимо знаменитого старого отеля, а затем и мимо ресторанов, расположившихся вдоль улицы. Моя цель находилась в нескольких кварталах от меня – зоомагазин, где продавали волнистых попугайчиков.

– Хозяин, кстати, разводит и золотистых ретриверов, – объяснил Билли, переводя дыхание.

В магазине чувствовался едва уловимый запах орехов. Высокий, лысеющий мужчина стоял за кассой и читал газету. Увидев нас, он исчез под прилавком и поднялся с маленьким ретривером. Я аккуратно взяла собаку из его рук. От щенка исходили тепло и запах сена. Поначалу он был сонным, но стоило прижать его к груди и потереться щекой о мягкую шерстку, как он оживился и принялся облизывать мое лицо. Я старалась крепко держать собаку, но щенок, подвижный и восторженный, все время норовил вырваться из объятий. Хозяин магазина предложил отпустить его побегать по комнате. Мы смотрели, как он обнюхивал пыльные уголки и бросался на металлические птичьи клетки. Билли не убирал руки с моих плеч, а мне хотелось закричать во весь голос, что он стопроцентно, абсолютно точно мой самый любимый человек на свете.

Однако в следующий миг я вспомнила о маме.

– Ты говорил с мамой? Как она к этому отнесется?

Билли поднял щенка с пола и рассмеялся, когда тот резко потянулся к его лицу.