Кровь за кровь - Райан Гродин

Сейчас семья была в столовой, ужинала и ждала, пока пряники остынут. Когда Яэль смотрела на них, ей не хватало всего лишь набившего желудок овса. Ей хотелось оказаться в доме. Смеющейся, наевшейся и не одинокой.

Что, конечно, было невозможно.

Яэль – не одна из них. И никогда не смогла бы ей стать.

Зато она может стянуть кусочек имбирного пряника.

Дойная корова лениво промычала в знак приветствия, когда Яэль слезла с чердака. Прежде чем выйти из амбара, она убедилась, что рукав свитера опущен и закрывает выбитый на руке номер. Её волосы, хоть и были спутаны, золотились, как солома. Глаза были наглыми и голубыми. Никто не поймёт, кто она на самом деле.

Снег падал достаточно густо, чтобы спрятать следы короткого пути Яэль до окошка кухни и обратно. Через пару минут не останется даже намёка на то, что она была здесь. Лишь трещина в окне и пустой противень.

Яэль скользнула через сад, не обращая внимания на снег, жалящий сквозь тонкие туфли. Запах пряников теперь стал насыщенней, а смех – громче. Она слышала, как мальчишка рассказывает шутку – что-то о разговаривающих коровах на велосипедах. Младшая из сестёр смеялась так громко, что начала похрюкивать.

Яэль съёжилась под окном, протянув голодные пальцы к противню.

– И тут первая корова поворачивается ко второй и говорит…

– АЙ!

Яэль, всегда такая тихая, такая острожная, не подумала, что пышущий жаром противень означает, что металл ещё горячий. Она зажала рот ладонью, но было уже слишком поздно. Младшая сестра перестала смеяться. Пять стульев скрипнули по полу, когда вся семья поднялась из-за стола.

– Что это было?

– Эрик, – обратилась мать к одному из мальчишек, – неси ружьё.

Яэль сорвалась с места, ринувшись через поле, оставляя за собой вереницу следов. Дверь дома со скрипом распахнулась. Яэль не останавливалась. Не оглядывалась. И это к лучшему, потому что…

БА-БАХ.

Ночь тиха, ночь свята.

Дремлет всё, лишь не спит

В выстрелах ружей на ферме чета…

Она – не одна из них. И никогда бы не смогла ей стать.

Яэль нельзя было возвращаться в амбар (коровий шутник Эрик, всегда гораздый схватиться за ружьё, пойдёт по следам и найдёт её там), так что она сделала то же, что и всегда.

Продолжила бежать.

2 апреля 1956 года

Вечер Луки Лёве начался на многообещающей ноте. Самый могущественный человек в мире устраивал приём в его честь в Императорском дворце в Токио. Воздух пронзали тосты, поднимались бокалы с шампанским, имя Луки слетало с уст высшего руководства Третьего Рейха только вместе с похвалой. Сам фюрер предложил Луке должность и назвал его «прекрасным примером арийского идеала».

Комплимент был заслуженным. Он выиграл Гонку Оси, межконтинентальную мотогонку из Германии в Токио. Дважды. Приключение длиной в 20780 километров, полное песчаных бурь, диверсий и секретов. Два Железных креста первой степени висели на шее Луки, обозначая его двукратную победу. Дважды лучший из лучших.

Так почему же сейчас он стоит вдали от шума приёма, вглядывается в высокие окна и ощущает себя дерьмом под чужими ногами?

Должно быть, всё из-за острой боли в груди, рядом с постоянно сокращающейся мышцей, которую большинство людей называют сердцем. Из-за фройляйн в кимоно с алым узором ветвей, той самой, что пару мгновений назад танцевала в его объятиях. Той, которая прямо сказала ему: «Я не люблю тебя. И никогда не полюблю».

Адель Вольф. Фройляйн, не похожая на других. Не многие дамы решатся использовать личность собственного брата-близнеца, чтобы пробраться на гонку «только для мужчин». Ещё меньше девушек смогли украсть его сердце так эффектно. Не один, а целых два раза.

Каким же чёртовым дураком он был. Стоило усвоить урок уже после Осаки. После того, как Адель растоптала его сердце, разбила ему голову и выиграла гонку. К чести Луки (совсем маленькой), он не желал вновь влюбляться в Адель. Лука вступил в Гонку Оси 1956 года ради единственной цели – мести.

Его план был прост: наблюдать за Адель Вольф подобно ястребу. Притвориться, что до сих пор влюблён в неё. Завоевать доверие, сотрудничество, сердце – и закрепить поцелуем (который оказался бы пропитан снотворным, что вырубило бы её на несколько часов и подарило бы ему неоспоримое лидерство, очередную победу).

Поначалу всё шло по плану. Он следил за Адель сквозь пелену дождя на Олимпийском стадионе в Германии. Наблюдал, как она сидит у огня на контрольно-пропускном пункте в Праге. Смотрел, как ест спагетти в Риме. Он следил за каждым её действием и пришёл к единственному выводу.

Адель Вольф изменилась.

Внешне она осталась прежней: светлые, как снег, волосы, глаза цвета далёкого зимнего неба. Но казалось, в старой фройляйн появились новые глубины. Она беспокоилась о том, о чём даже не думала раньше. Спрашивала о том, что случилось с Хираку после аварии. Слишком близко к сердцу приняла случайную смерть Кацуо. Адель даже спасла его собственную проклятую жизнь.

Всё было очень, очень запутано.

Чем дольше Лука наблюдал за ней, тем лучше понимал, что в плане имеется один просчёт… Он не может притвориться, что всё ещё любит Адель Вольф, потому что он действительно её любил. (Из правды не получится хорошей лжи, не так ли?)

Лука даже не был уверен, когда это случилось. По пути из Германии, когда он играл со смертью и жёг резину, а Адель непоколебимо смотрела вперёд? Посреди пустыни, когда она назвала его сигареты дерьмом, но всё равно продолжила курить? В лагере партизан, когда не позволила ему стать мишенью для советских пуль? В поезде, где поцелуй, призванный лишь подразнить, стал слишком реальным?

Как бы слащаво это ни звучало, Лука решил, что виной всему именно поцелуй. Когда их губы встретились, он уже прекрасно знал, что снова запал на фройляйн. Влюбился. Чёрт, он любит её. Это было болезненное, бритвенно-острое чувство. Чувство, которое вспыхнуло в душе подобно фениксу – рождённое из пепла и пылающее, гораздо более сильное, чем было раньше.

Он даже задумался – всего на мгновение – завершить гонку честно: лишь он и Адель, и рёв двигателей их Цюндаппов. Но гордость Луки была слишком раздута, слишком уязвлена, чтобы на пути ко второй победе довериться случаю. Да, Адель украла его сердце, но также и победу. Только когда они будут квиты – сердце за сердце, победа за победу, – они смогут быть вместе. Поэтому Лука смазал губы наркотиком и поцеловал её во второй раз. И каждое мгновение их поцелуя было правдой. (Оказалось, из правды всё же выходит самая лучшая ложь).

Лука Лёве выиграл гонку, но Адель всё равно удалось его победить.