Два крепких орешка для Золушки - Валентина Андреева

Маргарита Антоновна была женщиной властной, не признающей авторитетов, любившей только себя. Второе место занимал кот Дарик (если официально — Дарий), третье — дочь, которой она искренне желала добра, но по своему разумению и опять-таки исходя из своих интересов. Личная жизнь Ольги находилась под полным и неусыпным контролем мамочки. Главной своей задачей Маргарита Антоновна считала необходимость исключить тлетворное влияние мужчин на нежную, доверчивую и заботливую дурочку. Мужчин Маргарита Антоновна не то чтобы ненавидела, но относила к разряду млекопитающих, находящихся на низшей стадии развития человечества. Единственный более-менее развитый представитель мужского рода — ее муж — оказался подлым предателем. Она так и не простила ему преждевременной скоропостижной смерти от инфаркта. Брат Ольги и, соответственно, сын Маргариты Антоновны Владислав вышел из-под материнского контроля еще в подростковом возрасте, разговоры о нем были запретной темой. Тем не менее Ольга тайком проявляла заботу о братике — точной копии своей матери. Владик предпочитал жить исключительно для себя и искренне возмущался поведением сменявших друг друга жен, которые не желали приносить себя в жертву его интересам.

После смерти Маргариты Антоновны на лице Ольги появилось стойкое выражение обреченности. Каким-то особым чутьем окружающие улавливали исходящие от нее флюиды жертвы. Не успев опомниться от похорон, Ольга была втянута родным братом в судебную тяжбу. В свое время потребовав размена трехкомнатной квартиры родителей, Владик получил однокомнатную, которую тут же сдал в аренду. Все жены как на подбор имели собственную жилплощадь. Там он с ними и проживал, не обременяя себя постоянной работой. Вплоть до последнего времени, когда вместе со старым приятелем организовал собственную фирму по ремонту квартир. Но Ольга считала, дела у братика шли не очень хорошо.

И Маргарита Антоновна, и сама Ольга полагали, что с разъездом им повезло: они поселились в своем же доме, только на два этажа выше. Обеим не хотелось покидать любимый район.

Не успела закончиться поминальная трапеза, как Владик объявил о переселении к Ольге. Она не только не возражала, но с радостью согласилась — квартира хоть и не очень большая, все же двухкомнатная.

Десятидневную пьянку брата Ольга выдержала со смирением — Владик глушил муки совести за прижизненный разлад с мамой. На одиннадцатый день к нему переселилась последняя, пока еще любимая и понимающая его жена. Муки совести Владика они глушили вместе. А еще через неделю Ольга поняла, что ее выживают из дома, но сил на сопротивление не хватало. Их вообще ни на что не хватало. Она работала бухгалтером в нескольких мелких фирмах разом и буквально за гроши. Ясное дело — давали себя знать все те же флюиды жертвы, мгновенно улавливаемые хищниками-работодателями.

Предпринятая попытка убедить Владика в том, что ему совсем не обязательно беспокоиться о ней дальше, закончилась неожиданно. Брат очень удивился такой постановке вопроса и сообщил сестренке, что забота о ее самочувствии вообще не входила в его планы. Он такой же законный наследник матери, как и Ольга, и, короче говоря, находится у себя дома. А поскольку сестра травмировала его нежную душу, Владик запил с удвоенной энергией, чего не выдержала даже его последняя любимая жена.

Помощь пришла оттуда, откуда Ольга не ждала — от неожиданно объявившейся племянницы. Двадцатипятилетняя красотка Елизавета заявилась из Вышнего Волочка с вещами и амбициозными планами покорения столицы. В этот же вечер буянящий Владик в сопровождении наряда милиции покинул захваченные в порядке самоуправства квадратные метры (две трети от общей жилплощади). На прощание твердо пообещал Ольге оспорить в суде завещание чокнутой матушки, по которому единственной наследницей квартиры, дачи и остального принадлежавшего ей на правах собственности имущества, являлась дочь. Завещание удивительным образом отыскалось «заразой и пронырой Лизкой» во внутреннем кармане старой кроличьей шубы Маргариты Антоновны, стриженной «под котик». Самой Елизавете, в свою очередь, была предсказана ранняя дорога на панель, а чуть позднее дорога дальняя в казенный дом. Какой именно, Владик уточнить не успел — споткнулся и упал. Как показалось жалостливой Ольге — от руководящей и направляющей руки одного из конвоиров.

Шум на заднем сиденье отвлек нас от грустных воспоминаний, ибо он свидетельствовал о том, что капитально поехала старательно возведенная нами Ольгина «крыша». Самым норовистым оказалось пластиковое ведро. На пару секунд я примерила на себя статус члена баскетбольной команды. Моментально среагировав на посторонние звуки, оглянулась назад, ловко поймала летящую прямо на меня синюю бадейку и, слегка приложив ее к коробке передач, также ловко швырнула обратно. На старом месте ведро не задержалось, на сей раз я поймала его не очень удачно, а тут еще откинулось к спинке водительского кресла колесо. Ящики для рассады успели свалиться на сумку с продуктами еще раньше.

Какое-то время мы с Наташкой на повышенных тонах обсуждали, кто виноват и что делать, совершенно не обращая внимания на Ольгины стенания. Ссориться не хотелось — было бы из-за чего! Быстро пришли к выводу, что виноваты пробки на дороге и неопытные, но слишком наглые водители, не соблюдающие дистанцию и допускающие резкое торможение, в результате чего пришлось резко притормозить и Наталье. Скромница Ольга неожиданно заговорила не своим голосом и утробно потребовала немедленно остановить машину. Ей приспичило безотлагательно выползти на свежий воздух. В противном случае она сулила нам страшные последствия.

— Обалдела?! — возмутилась Наташка. — Моя машина пока еще без пропеллера. Не вертолет. В такой пробке я не могу перестроиться в первый ряд. Как назло все рвутся загород. С бешеной скоростью улитки. Надышались, токсикоманы, столичным воздухом и очумели. Ир, отдай Ольге пластиковое ведро. Подруга, тебя просто тошнит или к тебе еще стучится в гости и диарея?

Ответом был долгий мучительный стон и неразборчивый набор слов, который я сгруппировала по своему усмотрению: ужасная головная боль, тошнит и пить хочется.

— Думай о чем-нибудь хорошем! — посоветовала Наташка. — Например, о том, что Иришка уже ищет таблетки от головной боли. Ты их выпьешь и… головная боль появится у нас. Это если твой организм не оценит проявленной заботы. Ирка, да пристрой ты как-нибудь к Ольге ведро! Будем считать, что я его ей подарила. Мама дорогая! Да лучше бы она пока не просыпалась.

Я твердо пообещала выполнить Натальин наказ сразу после того, как Ольга сориентируется в пространстве. Оперативно добытая мной таблетка от головной боли никак не могла попасть к ней в руки. У страдалицы явно нарушилась координация движений. А еще эта проклятая запаска. Так и норовит внести дополнительные осложнения в процесс приема-передачи.

— Держитесь! — мужественно предупредила Наташка, и я ненароком решила, что у «Шкоды» все-таки появился пропеллер. Ан нет! Просто подруга вопреки здравому смыслу решила продраться к краю дороги «наперекосяк».

Чего мы только с ней не наслушались со стороны! Но ни одного слова правды. Зато сама Наташка, упорно преодолевая сантиметр за сантиметром, резала привычную уже правду-матку направо и налево. В основном про «козлов» и «баранов». Лично я удостоилась от посторонних только одного оскорбительного звания — дура с ведром, но обиду молча проглотила. Наташка сумела постоять и за меня.