Больше, чем я мог мечтать - Наталья Михайловна Мацко

работе, значит, им там хорошо и место им подходит. И Леша говорит, что на Заводе классно. Я ему уже написала в мессенджер, что выбрала департамент.

«Уже ему написала?» – повторил он про себя как приговор слова девушки. Что она в нем нашла? Он, конечно, был умным, скорее хитрым, очень сообразительным. Все, что он делал, он делал с определенной целью. Не было ни одного лишнего или случайного движения, даже на ногу ему наступали не случайно, а как будто по его собственному плану. Он никому не делал ничего дурного, но, встретив его, любой сразу понимал, что с ним не стоит шутить. Прямолинейный, он не знал полумер: или был врагом, или преданным другом. И, встав однажды на его пути врагом, никто не мог больше изменить этого статуса.

Попасть к реке можно было двумя путями – быстрым путем или долгим. Быстро – через парк, но там слишком много роботов. Погода была хорошей и птицы в парке маняще пели, ребята пошли длинным путем – через городские улицы. Там было меньше роботов. АННА считала улицы тем местом, где человек находится в промежуточном состоянии между домом и работой, а значит, времени на забавы и хулиганство у него не будет. Цвела вишня. Мальчик на уродливом билборде призывал своих сверстников быстрее проходить собеседование и смело вступать в грандиозное будущее.

Неужели Женя будет водителем? Это и есть её грандиозное будущее? Он размышлял про себя. И не выдержал наконец. Хоть и обещал себе не спорить с ней. Быть тем, кто просто рядом. Всегда, чтобы она не решила:

– Женя, слушай, ты чего это – зачем тебе быть водителем?

– Быть водителем – лучший из худших вариантов, – сказала она так, будто выучила эту фразу заранее. И пригладила свои кудряшки, чтобы как-то унять дрожь в руках.

– А что было бы самым лучшим вариантом? – не унимался Саша.

Она помолчала немного, а потом быстро и решительно сказала:

– Уехать бы отсюда, а там, может и лучше сложится.

Вот это было уже в ее духе. Он улыбнулся. Это была его Жека, смелая бунтарка, живая и настоящая, со своим мнением, ни ведомая никем другим.

– Давай вдвоем убежим?

Она посмотрела на него удивленно:

– Ты серьезно?

Он понимал, что медлить нельзя, вот наступил тот момент, которого он так долго ждал. Каждый миг момента очень важен.

– Да, – сказал он. – Моя бабушка говорила, что самое главное в жизни быть счастливым и делать то, что любишь.

– Но ведь ты уже написал заявление.

– Ну и что?

– Значит, ты не хочешь работать на Заводе?

– Не хочу. Но выбрал, потому что надо было, родителей не хотел подводить.

– Так что же правда: то, что ты сейчас только сказал или то, что ты уже сделал?

Говорить и делать – всегда ли это неравноценно? Бывает ли так, что слово, произнесенное одним, медленно, но верно, перетекает в дело, совершенное другим? Всякий план есть предсказанье.

– Правда то, что я хочу быть там, где ты.

Мимо проехал робот-курьер с большой корзиной продуктов. Женя подумала, что в последний раз в магазин она ходила несколько лет назад. Тогда ещё в магазинах работали продавцы, некоторые были особенно приветливы и советовали что-то из свежего или с очень хорошей ценой. Девочке вспомнилась тётя Люба, соседка со второго этажа – всегда улыбчивая и приветливая. У неё всегда была очередь, потому что людям нравилось с ней просто разговаривать о самых разных, простых вещах. Некоторые приходили к ней за советом, и она всегда старалась помочь. Интересно, где сейчас тётя Люба?

Вскоре они подошли к Большой реке. Река была глубокая (дна не было видно) и тихая. У реки всегда было много жителей и роботов. Дети и взрослые, одинокие и в компании гуляли, катались на лодках, читали на скамейках, устраивали пикники. Кто-то рыбачил. У реки хорошо дышалось, и Женя немного повеселела. В городе не было другого такого места, и Женя подумала, что пришла сюда именно этим чувством радости. Ну, и рыб, конечно, покормить. Хотя еды им и так хватает.

– Держи, тебе булку, а мне батон, – в руку Саше она отправила рыбью кормежку. – Сразу всё не бросай, примани их сначала крошками.

Ребята поначалу осторожно бросали хлеб в воду, но вскоре разошлись не на шутку – к ним подплыли уже два десятка рыб, среди которых были и радужные, отливающие на солнце золотом, и быстрохвосты с голубой чешуей, и кокетливые желтоглазки (так их называла Женя). Ребята расшумелись и громко смеялись, чем привлекли к себе внимание роботов, включавших камеры в соответствии с протоколом об общественном порядке.

– Смотри, я никогда такого здесь не видела – это просто какой-то карнавал рыб! – Женя перегнулась через перила моста, её волосы растрепались и, ветер не стесняясь запутывал их. В этот момент она выглядела такой прекрасной. Саша улыбался, глядя на неё. Чтобы она не решила, он будет рядом с ней: останется здесь или убежит с ней. Он сунул руку в карман брюк за жвачкой. Нет, ему больше не нужно специально готовиться, чтобы сделать то, о чем он так давно думал. Нет никакой необходимости ходить вокруг да около, выдумывать план и соблюдать только себе известный ритуал. Чтобы сделать то, что он давно хотел нужно было просто это сделать. Он дотронулся до её плеча, и она обернулась. Солнце теперь светило ей в спину и слепило ему глаза. Веснушки на ее лице. Улыбка на кончиках губ. И вот нежность, спящая в нем, проснулась, и расцвела пышным майским пионом. Они завернулись в нее, спрятавшись от холодной улицы. Неспешно приближались сумерки этого дня.

Глава 2. Ещё один день из жизни Оли

Аккуратно, стараясь не издавать ни малейшего шума, Оля открыла входную дверь и вошла в дом. Брелок крепко сжимала в кулаке, чтобы не дзынькнул. «Хорошо, что сегодня в кроссовках», – подумала она. Прошла в дом – на полу по углам стояли пустые бутылки, в гостиной работал телевизор и было открыто окно – холодный весенний воздух ударил по ногам. В гостиной было тихо. Оля очень осторожно, как крадущаяся кошка, подошла к дивану. На диване лежала женщина лет сорока, не старше. Длинные каштановые волосы были распущены. Женщина лежала на боку, лицом к спинке дивана, её лица было не видно. Оля укрыла её пледом, все также бесшумно. Поднялась к себе в комнату. Оказавшись в своей комнате, она наконец-то смогла расслабиться. Легла на кровать, как была в куртке, и закрыла глаза.