Отпуск&Детектив - Татьяна Витальевна Устинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ах, Мамаев, ах, хитрец!
«8.45–9.00, созерцание таинственного шедевра в киоте» – такой должна быть правильная запись!
Чтобы раскрыть эту тайну, мне всего-то нужно явиться завтра на работу на четверть часа раньше обычного.
Наутро я прибыла к месту свершения своих скромных трудовых подвигов с опережением графика – в 8.40. Увы мне, дверь покоев босса оказалась банально заперта.
Но я совсем недолго скучала в одиночестве – почти сразу за мной явился Бакланов. Я немного удивилась, потому что в расписании Мамаева этого визита не было, но решила, что сегодня, наверное, день такой: не только у меня возникло желание нарушить строгий режим.
Фотохудожник-портретист был нервозен. Он перекладывал из руки в руку кожаную папку и сердито сопел. Мне лишь кивнул, разговор заводить не пожелал, ну и я тоже не стала утруждать себя реверансами.
Едва дверь, под которой мы с ним переминались, открылась, Бакланов ринулся внутрь, чуть не сбив с ног выходящую горничную.
– Осторожнее! – возмутилась она, в последний момент уклонившись от столкновения. И пожаловалась мне: – Какой невоспитанный тип!
– Зато, говорят, талантливый, – дипломатично ответила я, прикидывая, не ворваться ли мне в апартаменты на плечах штурмовавшего их Бакланова.
Можно ведь сделать вид, будто я пытаюсь остановить нарушителя порядка, и под этим предлогом вломиться за ним в кабинет. Мамаев там, наверное, как раз киот открывает, можно будет увидеть его таинственное содержимое.
– Кто это говорит? Екатерина Максимовна? – Горничная хмыкнула и плотно прикрыла дверь перед моим носом.
– Я слышала, супруга Аркадия Кирилловича разбирается в искусстве.
– Да уж, она такая разборчивая. – Горничная, покачивая головой, пошла по коридору.
Я задумчиво посмотрела ей вслед, а когда женщина свернула за угол, прижалась ухом к двери.
– Но это уже восемьдесят пятый вариант! – донесся до меня звенящий негодованием голос Бакланова.
– Да хоть сто восемьдесят пятый, – невозмутимо ответил Мамаев. И добавил еще что-то, чего я не расслышала.
В отличие от фотографа босс не орал.
Зато я услышала приближающийся топот и вовремя отпрыгнула от двери.
Бакланов, размахивая папкой, выскочил в коридор и помчался, буквально сверкая пятками в звучно шлепающих резиновых тапках. Соблюдением дресс-кода художник не озаботился, явился на аудиенцию к заказчику в шортах и майке. Творческая личность, что с него возьмешь!
Хотя кое-что можно… На полу валялся белый лист, выпорхнувший из папки Бакланова.
Я подняла его, перевернула: это оказалась распечатанная на принтере фотография. Портрет эффектной дамы в летящих одеждах на фоне морского заката – Екатерины Максимовны Мамаевой.
Я пересняла его камерой мобильного, сложила лист и сунула его в сумочку, а сделанное фото переслала Зяме с вопросом: «Знаком с ней?»
Расписание Аркадия Кирилловича времяпрепровождение Екатерины Максимовны не регламентировало, и у меня сложилось впечатление, что супруги не всякий день видятся. Что до ночей, то у каждого из них была отдельная спальня в персональных апартаментах. Не знаю, как часто встречались сами «половинки», а я мадам Мамаеву видела всего раз или два.
Точно, два: перед самым отплытием и днем позже, за торжественным ужином, когда все знакомились. Помнится, Аркадий Кириллович меня Екатерине Максимовне представил, а она закатила глаза, припоминая: «Индия Кузнецова, Индия Кузнецова… где-то я слышала…» – но не справилась с ранним склерозом и потеряла ко мне интерес.
Сейчас я сопоставила это со словами горничной о том, что любительница искусства Екатерина Максимовна «такая разборчивая», и возникло у меня одно нехорошее подозрение…
Зазвонил мой смартфон. Я посмотрела, кто меня вызывает. Хм, помяни черта…
– Ну прям Ника Самофракийская! – язвительно прокомментировал полученное фото Зяма. – Это и есть хваленый шедевр Баклана?
– Восемьдесят пятая попытка создать шедевр. Заказчик не спешит принять работу.
– Ха! Так Баклану и надо! – порадовался братец. – Будет знать, как зазнаваться раньше времени!
– Родной, а у тебя только творческая ревность? – вкрадчиво спросила я. – Скажи, насколько близко ты знаком с мадам Мамаевой?
– Что за вопрос, Дюха? – Зяма занервничал. – Ты знаешь, у меня было бурное прошлое, но после свадьбы с Аллочкой я никогда…
– А до свадьбы, значит, у тебя с Мамаевой что-то было, – догадалась я.
– До свадеб! – уточнил братец. – Она тогда еще не была Мамаевой. А почему ты вообще об этом спрашиваешь?
– Она как-то странно реагировала на мое имя. «Индия Кузнецова, Индия Кузнецова… где-то я это слышала…» – передразнила я пресловутую мадам.
– А! Наверняка я рассказывал ей о нашем дружном семействе, уже не помню сейчас, давно это было. – Зяма поторопился свернуть разговор.
Я посмотрела на часы на дисплее смартфона – до начала моего рабочего дня оставалось четыре минуты. Я решила ими пренебречь. Точность – вежливость королей, а я-то девушка простая: мама – писатель, папа – полковник в запасе. Брат в прошлом ловелас, каких еще поискать…
Звякнул смартфон.
«Аллочке не говори, она про Мамаеву не знает», – написал мне Зяма.
«Не скажу», – пообещала я в ответ и толкнула дверь покоев босса-миллиардера.
Опоздала: Аркадий Кириллович как раз закрывал створки деревянного киота. Даже не дал мне подсмотреть, где та кнопочка, нажатием которой таинственный шкафчик ставится под охрану! Едва я сунулась в кабинет, сразу скомандовал:
– Индия, закройте двери на веранду!
Я молча отступила, развернулась к гостиной, и уже в спину мне прилетело:
– И шторы! Велите им не шуметь, пожалуйста!
В гостиной было светло от утреннего солнца и пляшущих на потолке бликов от воды в бассейне. За стеклянной стеной на просторной террасе разворачивалась подготовка к фотосессии. Все шезлонги, кроме одного, были сдвинуты в сторону, а перед оставшимся парнишка-помощник Бакланова создавал композицию из одного софита и двух штативов – с фотокамерой и с белым зонтом. В углу под навесом на вынесенном из гостиной полумягком кресле восседала Екатерина Максимовна в белоснежном махровом халате, перед ней высилось большое зеркало, за ее спиной стояла Клавдия – личный стилист мадам.
Быстрым шагом из покоев Мамаевой на террасу с бассейном вышел Бакланов. Он небрежно швырнул свою папку на ближайший шезлонг, взмахом руки отогнал прочь Клаву, навис над мадам и начал что-то ей выговаривать. Та, сидевшая в расслабленной позе, напряглась, вздернула подбородок и возбужденно затрясла головой, отвечая фотографу.
Я толкнула дверь, выглянула на террасу и громко сказала:
– Всем доброго утра и творческих успехов! Аркадий Кириллович просит тишины, не шумите, пожалуйста!
– Ах, тишины он просит! – с готовностью развернулся ко мне Бакланов. – Покоя жаждет!
– Антон, – недобро зыркнув на меня, позвала Мамаева.
– Что – Антон? Что – Антон?! Я виноват, что ему все не нравится?!
– Закройте дверь, Инга, мы постараемся не шуметь, – холодно сказала мне мадам.
– Индия, – напомнила я и потянула