ПОХОЖДЕНИЯ ПЕТРОВИЧА и много чего другое… - Игорь Гамазин

Тут незаметно подкралась ночь, и на экране Петровичева телевизора появилась реклама алкогольных напитков, резиновых и прокладывающих изделий, а также скабрезные шутки «Камеди-Клаб».

И вдруг диктор сказал с экрана интернет-телевизора:

— Уважаемый Петрович! Мы знаем, что вы интересуетесь четырехбокими девушками. Ведь мы не простое телевидение, а двустороннее интернет-телевидение, и мы прекрасно видим всех, кто нас смотрит через тот же самый телевизор.

Петровича чуть кондрашка не хватила. Вроде не пил сегодня ничего. Ну никак не ожидал он такой прыти от интернет-телевидения.

А диктор продолжал:

— Вы хотели, и мы выполняем! Сейчас к вам в гости придет четырехбокая девушка! Можете ставить чайник и накрывать стол. И на всякий случай припасите резинотехнические изделия. Мало ли чего?!

Петрович остолбенел от ужаса. Быстренько вырубил телевизор, все электроприборы в квартире, телефоны, пробки. Запер входную железную дверь в квартиру на все четыре ключа, потому что ему привиделось, что придет большая четырехбокая женщина и заставит его регулярно ходить на работу, выводить гулять собаку, убирать квартиру мокро и сухо, сидеть за рулем авто, чтобы отвозить ее, четырехбокую женщину, на четырехбокую работу.

И вот раздались четыре страшные удара в дверь.

— Никого нет дома! — Сказал Петрович из-под кровати.

— Это я, четырехбокая женщина! — Сказали из-за двери. — Я пришла к тебе жить со своим четырехбоким псом-бультерьером. Я буду заставлять тебя гулять с ним. И ты будешь работать на четырехбокой работе, катать меня на машине и делать в квартире уборку мокро и сухо!

— Уходи четырехбокая женщина! — Сорвался на фальцет Петрович под кроватью. — Без меня меня женили! Так не полагается! Мы живем в демократической стране.

— Но ты хотя бы посмотри на меня, Петрович, раз уж я к тебе пришла. Будь мужиком! — Попросила из-за двери неведомая гостья.

Петрович переборол свой страх и открыл дверь.

А, надо сказать, что Петрович был обыкновенным двубоким мужчиной, хотя и засматривался по интернету на трехбоких девушек в бикини. Поэтому, когда он открыл дверь четырехбокой девушке, произошло квантовое смещение пространства. И из четырехбокой девушки и двумерного Петровича получилось два абсолютно нормальных трехмерных человека. Стали они вместе жить с любовью и весельем. И Петрович с легкой душой выводил на прогулку бультерьера, убирался в квартире мокро и сухо, и отвозил на машине жену на работу.

Такая вот история!

− Ты чо, опять?! − Спросила горестно у Петровича жена, выйдя утром на кухню.

Тот сидел на угловом диванчике с бессмысленными глазами и опущенными руками.

− Не опять, а снова, Зин! Пора. — Прохрипел тот в ответ. — Давно в Зону не ходил.

− Насколько?!

− На пару-тройку дней, Зин. Крайняк — неделя.

− Снова будешь чёрт-те чем питаться, похудеешь…

− Ничего Зин! Зато ауру подлечу.

Снарядились быстро. Реквизит нехитрый. Буханка «Бородинского», рюкзачок, фляга с водой, батончик «Марс», рыболовный сачок на сома, спички и лопатка. Ничего лишнего. «Чтобы не спугнуть!» − Как говорил Петрович.

При виде поллитровки, бережно укладываемой на дно рюкзачка, жена саркастически хмыкнула.

− Ничего Зин. Ты же знаешь, что это для заряду! — Слегка покраснел Петрович…

«Вот и вы родимые!» − Здоровался он, входя в лес, обращаясь к стволам деревьев. Гладил их руками, приговаривая: − «Снова я к вам в гости пришёл. Не гоните меня прочь пожалуйста. Скоро сам уйду».

Вслушивался в лесные разговоры, узнавал новости, сплетни. Лес ведь живой. Под каждым кусточком что-то лежит или ползает, общение сущностей не прекращается ни на минуту.

Вот и земляночка. Вырытая когда-то Петровичем. Лёгкая, летняя. Заботливо прикрытая сверху дёрном и мхом. С вентиляционной трубой в старом неприметном пне. Лежбище.

Рассусоливать некогда. Набрал грибов для закуски, черники для чернил, настругал колышков вместо карандашей и ручек, лучинок для света. Нашёл упавший ствол берёзы посвежее и надрал с него бересты.

Измождённый, уже в полной тьме, зажёг лучину над плошкой с водой в землянке. «Раздавил» два стакана и закусил поджаренными на спиртовке грибами. Поел брусники.

«Пора! Полночь близко!»

В болотных сапогах и дождевике, с лопаткой и сачком, пошатываясь, вышел в кромешную лесную гукающую тьму. Глаза постепенно привыкали. Хмель помогал видеть во тьме много чего.

Прошёл метров десять и заметил справа под кустом девицу голубого цвета. Голую «ессесно». Как в «Аватаре». Хихикала сидела.

Прошёл мимо Петрович. Ловил он её в позапрошлый раз. Это любовная история, а с ней мороки не оберёшься. «Зинка опять злиться будет и из дома выгонять!»

Слева ствол дерева обвил зелёный змий с вытаращенными глазами. «Это из другой оперы!» − Подумал Петрович и крадучись, почти бесшумно, продолжил движение дальше.

Вокруг всё ползало, дышало, шуршало и хлопало крыльями. «Косяк сегодня пошёл! Свезло мне»! — Отметил он. — «Клюёт!»

И тут увидел его… Пухленького, пупырчатого, зубастенького. Серо-буро-малинового. Такого у него ещё не было…

Первая подсечка не удалась. Зубастик покатился кубарем в кусты, увернувшись от сачка. «Эхх! Про лопату забыл, лопух!» − Ругнулся Петрович и, превозмогая алкогольный дурман, ринулся напролом в чащу вслед за существом.

Опыт — есть опыт. Через десять минут, извалявшись в болотной жиже, ободрав щёку о сучок, Петрович смог слегка приглушить Зубастика лопатой и закатать в свой сачок.

Посадил в землянке в клетку, положил перед ним батончик «Марс», и предложил оставшиеся сто грамм.

«Урр!» − Произнесло чудище, довольно чавкая шоколадным батончиком. Прежде чем дать ему «стопарик», Петрович просунул руку в клетку, и погладил пупырчатого. Теперь, при свете лучины, он мог рассмотреть его получше.

Экземпляр был редкого, нездешнего вида. Наверное залётный, африканских или восточных кровей. Пупырышки были острые, но мягкие на ощупь. Неприязни не возникало. «Сработаемся!» − Подумал Петрович.

Однако этой ночью ничего не пошло. Он много раз брал в руки бересту, макал колышек в чернильницу, тупо смотрел в угол землянки. Слушал верещание раздобревшего с водки зверька, и жёг лучины до тех пор, пока они не кончились.

Настала тьма. Зверёк засопел. Наверное заснул.

Наверху, на уровне земли, послышались тяжёлые шаги. «Медведь!» − Струхнул Петрович.

И правда. Огромная туша, злобно рыча, стояла прямо на хлипкой крыше землянки.