Палач. Да прольется кровь - Андреа Жапп

В два прыжка Ардуин снова оказался рядом с ним, и острие его шпаги прочертило кровавую линию сверху вниз на шее бальи, тщательно избегая артерий.

Аделин д’Эстревер выпустил из рук шпагу и, рыдая, осел на землю. По его бедрам обильно текла кровь.

– Сжальтесь… сжальтесь… ради любви…

– Замолчи! – повелительно прервал его Ардуин. – У тебя больше нет права произносить это святое имя и еще меньше права взывать к его любви. Презренный ничтожный трус!

– Я раскаиваюсь, рас… каиваюсь, клянусь вам, – прерывистым умоляющим голосом произнес старший бальи, молитвенно сложив руки.

– Твои клятвы достойны только насмешки! А знаешь, в чем сейчас главное отличие между нами? Ты делаешь то, что можешь, а я делаю то, что должен.

Ардуин вложил шпагу в ножны и вынул длинный острый кинжал. Он зашел за спину д’Эстреверу и резким грубым движением задрал его голову к небу. Мэтр Высокое Правосудие тут же ощутил в воздухе легкое неуловимое движение, будто рядом с ним парил в воздухе кто-то невидимый, неразличимый простым глазом. Старший бальи шпаги жалобно застонал:

– Нет… нет…

– Тсс, еще несколько минут. Подумай об убитых детях. Подумай о них!

Кровь хлынула из четкого прямого разреза, который пересек горло бальи. Ардуин поднял голову к небу, закрыв глаза и обращаясь с безмолвной молитвой к душам маленьких мучеников.

Справедливость наконец восторжествовала. Теперь они могут покоиться в мире.

* * *

Ардуин Венель-младший отпустил лоб мертвеца, когда ощутил, что тело того отяжелело и стало заваливаться вперед.

Он перевернул бездыханное тело, стащил с него сапоги и кольца, разрезал шнурки висевшего на поясе кошеля и подобрал валяющиеся неподалеку шпагу и плащ, подбитый собольим мехом. Все это он бросил на дорогу на счастье тем, кто возьмет себе такую неожиданную богатую добычу.

Тихий нежный свист. Фринган рысью устремился навстречу своему хозяину.

Венель-младший спешил убраться отсюда, покинуть этот лес, поскорее забыть этот окровавленный труп, вид которого волновал его меньше всего на свете. Негодяй, обвинить которого ни у кого не было ни силы, ни желания, заплатил сполна. Во всяком случае, Ардуин думал только об одном – о невероятном чудесном возвращении Мари де Сальвен.

Мари де Сальвен – невинный агнец, которого он сам толкнул к костру правосудия. Та, что заняла место в его сердце и душе, незримо появляясь рядом с ним днями и ночами. Мари де Сальвен, которую он снова увидел живой, тащили за собой двое вооруженных всадников, людей бальи Ножан-ле-Ротру. Мари, связанная, обвиненная неизвестно в чем…

– Молодая баронесса де Вигонрен, бесчестная отравительница, которая едва не довела до смерти своего сына, – сказала ему тогда трактирщица в «Напыщенном кролике», где Ардуин остановился во время своего пребывания в Ножан-ле-Ротру.

Конечно же, та, чье новое появление в его жизни было таким ошеломительным и потрясающим, никакая не баронесса и никакая не де Вигонрен. Это Мари де Сальвен, вызванная из-за порога смерти любовью и неустанными молитвами Ардуина. Он только что снова обрел Мари – ту, которую отпустила даже смерть. Теперь он больше никогда не даст ей уйти.

В его памяти всплыло пророчество нищенки со светло-голубыми глазами, ледяной взгляд которых тогда взволновал его. После он много раз встречал ее в городе, как будто странная женщина следовала за ним по пятам…

«Ты веришь, и ты обманываешься. Ты не ищешь, но найдешь то, чего не искал».

Он должен снова повидать эту старуху и вытащить из нее остальные сведения. Пусть она сообщит ему все, что знает. Он должен узнать, что послужило причиной такого жестокого ареста Мари.

На этой мысли Ардуин резко прервал сам себя. Он что, с ума сошел? Мари де Сальвен мертва; он сам сжег ее заживо. Довольно с него этих страшных сказок на ночь и нелепых басен! И что ему делать с этой старой лживой бездельницей в лохмотьях? Все ее загадки служат одной-единственной цели: вытянуть побольше денег у простаков вроде него, которые имеют глупость обращать на нее внимание!

Но кто же эта женщина, та Мари де Сальвен, которая не могла быть Мари? Что это было: горячечное видение, что-то сверхъестественное или наказание? Или, может быть, миссия? Миссия, порученная ему из другого мира той, настоящей Мари де Сальвен?

* * *

Гнедой жеребец мессира д’Эстревера галопом ворвался на главную улицу Малетабля. Его бока были сплошь покрыты хлопьями пены, а взгляд был настолько дикий, будто жеребец только что видел всех демонов ада, пытающихся схватить его за копыта. Чтобы остановить и успокоить его, едва хватило совместных усилий троих взрослых мужчин.

Несмотря на то что жители деревни не проявляли особого рвения, не желая вмешиваться в дело, которое касалось старшего бальи шпаги, не пользующегося у них особой любовью, были устроены поиски в лесу и близлежащих полях. Старый деревенский священник решил, что мессир д’Эстревер, должно быть, упал со своего коня и теперь ранен. Несмотря на то что к нему никто не чувствовал симпатии, жители деревни рассудили, что, не придя на помощь, они рискуют навлечь на себя гнев весьма могущественного лица.

Останки Аделина д’Эстревера, которого кто-то сильно избил, а после этого зарезал, были найдены посреди лесной дороги, в четверти лье от деревни. Обувь и все ценное исчезло. Все быстро пришли к заключению, что мессир бальи имел несчастье повстречать шайку грабителей.

Со вздохом облегчения все тут же разошлись по домам, исключая разве что священника, который прочел несколько молитв, расстроенно приговаривая:

– Ах, какое несчастье! Он, конечно, был не особенно любезным господином, мир его душе, но встретить такую смерть…

Лес де Масл[11], ноябрь 1305 года

Избегая больших дорог, прячась в густом лесу, где деревья и многочисленные пни образовывали нечто вроде завесы, надежно скрывающей беглецов, две лошади медленно продвигались вперед. Красивый мерин[12] из Перша серой масти в яблоках, обладающий мирным характером, как и все подобные ему, старался приноравливать свой шаг с шагом кобылы, приученной идти иноходью. Ноги ее были спутаны так, чтобы замедлить шаги и не давать ей подпрыгивать, дабы не беспокоить всадницу. Новые седла, предназначенные специально для дам[13], оснащенные единственным – левым – стременем, представляли собой удобные кресла, водруженные на круп лошади. Управлять лошадью в таком седле всадница могла лишь с помощью пешего слуги.