Два пути одного сердца - Ива Миленич

– Обижаете! – кокетливо ухмыльнулся Виталий. – Закон двоякий, но поворачивает его в этом деле только нотариус. А нотариус свой.

Этот момент мне категорически не понравился. Нужно обязательно всё точно запомнить и попросить Каспера проконсультироваться с русскими юристами!

– Но я предупредил: сосед у вас богатый и щедрый. Съедете с темы – так я заборчик-то сфоткал со всех сторон. Там штакетник низенький с калиткой, о-о-очень старый. Очень-очень прекрасно видно, что не я перед продажей поставил, а давно граница была. Мы тогда у соседа забор снимем и ни в каком суде не докажете, что вам этот участок больше положен. Тут вам не Ярославль, тут всё через меня!

Он что, мне угрожает?! Я поджала губы.

– В сухом остатке – вы передаёте вместе с усадьбой участок без документов, который после покупки следует узаконить с вашей помощью за отдельное вознаграждение, затем оставить при доме либо дать вам его отделить и продать. Я всё верно поняла?

– Абсолютно! – обрадовался надоедливый риэлтор.

– Каков ваш гонорар и прочие расходы, если он остаётся мне?

– Две цены хибары, – уверенно объявил Виталий. – Избушка историческая, конечно, и с центральной водой, газом. Но и это вам земля, а не дрова столетние. Можно пополам, если дорого! – тут же примирительно добавил он. – Половину вам, другую соседу. И все довольные, начиная с меня.

Дом стоил как-то совсем мало, поэтому я согласилась, даже не советуясь с Каспером. Оставалось попросить того проверить правильность всей схемы, и пусть тогда агент узаконит. Меньше возни и меньше Виталия в моей жизни. Судя по всему, участок раньше входил в территорию усадьбы. 

В ожидании я снова огляделась. С надеждой покосилась на бабушкиного поверенного. Заканчивать бы уже с этим противным Виталием! Дом мне очень нравился, однако, побродить по нему обстоятельно хотелось без неприятной компании.

Но Каспер всё ещё читал с экрана перевод договора, исправлял что-то и задавал кому-то вопросы по телефону. Он сидел за столом, покрытым чистой и нарядной скатертью – явно старинной, декорированной вручную и с большим мастерством.

– Вроде здесь было какое-то учреждение, но дом выглядит жилым, – протянула я, внимательнее приглядываясь к вышивке.

– Так эти, ну... Бабки две тут и жили с советских времён, – отрапортовал агент.

– Они имели отношение к дому, к старой семье?

– Да не-е-е! Мышь книжная и дворничиха. Тут был библиотечный архив одного ярославского НИИ, – начал выдавать подробности Виталий. На сей раз я отнеслась к его болтовне более благосклонно и внимательно прислушивалась. – Бумажную мышь ещё по молодости её, при совке, десантировали сюда из Ярославля с бумагами и папками, типа в свободное помещение на балансе. Я задолбался им в этот самый институт бабкино добро обратно спихивать перед продажей! После её смерти оно никому не нужно стало. Там какие-то чертежи допотопные, расчёты, бухгалтерия архивная – бред сивый, короче...

Я любовно разглядывала ассиметричную банкетку, прекрасный образчик модерна. Идеальная сохранность и явно оригинальная обивка! Виталий возник перед глазами и с разбегу плюхнулся прямо на неё, настраиваясь от скуки на ещё более обстоятельный рассказ.

– Ну а дворничиха всю улицу обслуживала при совке, приезжая. Из-за мыши тут на бумаге квартиру выделили, чтобы прописать как положено по месту длительной командировки. Мне это очень помогло при оформлении, что дом-то хоть и культура, зато жилой.

Агент ковырнул жаккардовую лилию на обивке ногтем. Я сжала кулаки. Ей-богу – стукну по голове! Ещё один такой номер, и стукну!

– Она ярославскую-то прописку больше не имела из-за переезда. Так и бросил её тут институт в девяностые, – агент моих мучений не заметил, но интерес к лилии, с счастью, потерял. – Никому не интересно было её назад в областной центр тянуть: жильё-то служебное при новой власти перевелось. Жильё с тех пор только за денежки... Ну а дворничиху к ней подселили ещё в семидесятые. Так я про избушку и узнал: мышь померла, а дворничиха ко мне пришла с вопросом, можно ли ей, как всем нормальным людям, право приватизации тут использовать.

– Это что ещё такое?

– Это всем, кто жил в государственном жилье, положено один раз его бесплатно сделать собственным. Если прописка ещё с тех времён. Так что вот бабкам и скажите спасибо: от нищеты на хорошую обстановку денег не было, они всю старину вам по своей нужде и сохранили, так сказать. Ну и мне тоже спасибо можно, – Виталий с сожалением огляделся. – Я обычно такое выгодно отдаю одним ребятам московским. Приезжают на своём грузовике, всякий раритет вывозят для столичных любителей. Такой у них бизнес. А мне хорошо: убираются красиво перед показами клиентам, деньжат немножко подкидывают.

– Что же вы в этот раз не стали? – изумилась я. Не верилось, что ушлый риэлтор может упустить даже небольшую выгоду.

– Из-за дворничихи, – посетовал тот печально. – Сам себе всё испортил, связался с этой реставрационной комиссией, чтобы бабку запугать... Они всё описали тут, сфоткали – не вывезешь уже. Хоть и свои люди, а честь иметь надо: много глаз эти диваны со шкафами теперь видели. Ну да ладно, лес рубишь – щепки летят. Хватит мне по этому вопросу и вашего спасиба.

– В каком смысле – запугать? Вы что, силой у пожилого человека дом отобрали?

– Зачем силой?! Что я – дикий что ли, как те собаки? – надулся вдруг Виталий. – Гражданка обратилась по вопросу оформления недвижимости на платную консультацию к профессионалу. Ко мне, то есть. Ну я ей исключительно юридически и растолковал, что это культура и старина и она не расплатится всё тут поддерживать, а потом замумукается отчитываться. Комиссию пригнал к ней для иллюстрации, проплатил им всё по чести, чтобы табличку повесили. Она после этого и согласилась продавать.

– А сама хозяйка где? Будет только при подписании документов?

– Не-е-е... Договор тоже через меня, по доверенности. Всё-всё через Виталика! Я ей домишко подобрал... в деревне. Не ближний свет оттуда в Григорьевское таскаться. Уже заранее заселил, чтобы покупателей мне не распугивала. На её век хватит, печка не дырявая. Так что не надо мне тут лепить, я не чёрный риэлтор, бабок не обижаю! Тут вам не Ярославль, всё на виду... Вмиг вычислят.

Какой ужасный человек!

В уме я сделала отметку, что надо бы найти старушку и обсудить с ней дальнейшее проживание в усадьбе за вознаграждение. Дому нужен присмотр, она с этим явно прекрасно справлялась. Я всё равно вечно здесь торчать не буду – пережду бурю с наследством, наиграюсь в своё удовольствие с реставрацией и вернусь в Лондон. Фасад, конечно, в плачевном состоянии, да и вообще заняться есть чем. А потом буду наезжать иногда в такую вот чистоту и уют.

Но у судьбы были на мой счёт иные планы...

Через неделю я стояла в холле усадьбы с чемоданами у ног и парой объёмных пакетов покупок, сделанных ещё в Ярославле. Полотенца, одноразовая посуда, постельное бельё – студенческие годы и любовь к путешествиям в экзотические места вполне привили мне бытовую самостоятельность.