Навсегда в его сердце - Джулия Джеймс

Эта женщина не может быть той, которую он должен забрать и отвезти в Афины, это просто невозможно! Кем бы ни была вторая дочь Ставроса, перед ним не она!

Какой бы короткой ни была связь Ставроса с матерью девушки, его ребенок был бы обеспеченным. Ставрос Кустакис - один из богатейших людей Греции! Его дочь должна быть лондонским эквивалентом Ариадны, живущей в месте, подходящем для такого богатого отца!

Челси, Ноттинг-Хилл, Хэмпстед… Но нет! Адрес, который дал ему Ставрос, изумил его. Что могла делать дочь Кустакиса в этой захудалой части Лондона?! Заниматься перепродажей недвижимости? Скупать заброшенные участки для расчистки территории под новую застройку?

Правда оказалась невероятной.

Ксандрос с изумлением разглядывал девушку, отмечая каждую ужасную деталь ее образа: грязную футболку, мешковатые, покрытые мокрыми пятнами хлопчатобумажные брюки, руки в желтых резиновых перчатках, сжимающие швабру и ведро, воняющее дезинфицирующим средством. Ее волосы были собраны на макушке в пучок, уже растрепавшийся. А что касается ее лица…

Первое впечатление - довольно отталкивающее - на него произвела ее одежда. Теперь его оценивающий взгляд сосредоточился на внешности девушки. Лицо бледное, изможденное, на щеке полоска грязи, но…

Тонкие черты лица, нежный рот, под прекрасными глазами тени от усталости, но их цвет…

Глаза девушки перед ним были серо-зеленого цвета.

Ксандрос был ошеломлен. Эта ужасно одетая женщина в резиновых перчатках, со шваброй и ведром просто не может быть дочерью Ставроса, однако ее невероятные глаза говорили об обратном.

Она действительно его дочь. Шок пронзил Ксандроса, и он увидел отражение своих эмоций на ее лице.

- Мой отец? - выдохнула девушка.

Швабра с грохотом выпала из рук, перед глазами поплыло, мир стал расплывчатым…

Этот человек сказал нечто невозможное. Потому что у нее нет отца. Никогда не было. Никогда…

Он что-то говорил на иностранном языке. Она не понимала… Мир все еще расплывался перед глазами, а она, кажется, падала…

Затем он железной хваткой схватил ее за руку, втолкнул в кухню, усадил на стул у шаткого стола. Ощущение падения наконец прекратилось, мир стал четче, и Розали поймала себя на том, что часто моргает.

Теперь мужчина возвышался над ней, и она смотрела на него, пытаясь сфокусировать взгляд.

- Твой отец - Ставрос Кустакис, - сказал он.

Розали попыталась произнести имя, прозвучавшее на иностранном языке, но у нее ничего не вышло.

Мужчина нахмурился, и Розали невольно залюбовалась незнакомцем - у него были невероятно красивые карие глаза. И пусть в этой ситуации это было неуместно, она не могла не отметить, что он очень привлекательный мужчина.

- Ставрос Кустакис.

Розали услышала, как он повторил это имя с акцентом, который сочетался с произнесенным именем, сочетался с аурой иностранности вокруг него.

Она снова моргнула, глядя на него:

- У меня есть отец?

Вопрос прозвучал глупо - ей только что назвали его имя. Розали заметила, что это странно подействовало на мужчину. Он удивился еще больше, сведя брови и нахмурив высокий лоб.

- Ты не знала? Ты не знала, что Ставрос Кустакис - твой отец? - В голосе мужчины звучало недоверие.

- Нет, - ответила она.

Судя по всему, мужчина не верил ни одному ее слову. Не верил, что она та, за кого себя выдает. И не верил, что она не знает, что этот… как там его… ее отец.

Это слово зазвенело у нее в голове. Слово, которое она никогда не употребляла, которое не имело к ней отношения.

Он просто не существовал, если не считать те жалкие короткие недели романа ее бедной матери, прежде чем он ушел навсегда.

Но вот теперь оказалось, что он существует.

- Как отец меня нашел?

Вопрос внезапно вырвался, и она жадно уставилась на человека, который сообщил ей удивительную, невероятную новость. Понятно, теперь жизнь изменилась навсегда.

«Мой отец знает обо мне! Он послал человека, чтобы найти меня!»

Эмоции всколыхнулись в ней, отвлекая от того факта, что смотрящие сверху вниз темные глаза несколько затуманились.

- Об этом ты спросишь его сама, - последовал отрывистый ответ.

Розали с нетерпением перешла к следующему вопросу:

- А где он сейчас?

- Он живет в Афинах.

- В Афинах? - Глаза Розали распахнулись.

Ее отец грек?

В голове прозвучал голос матери:

«Он был иностранцем, так романтично! Работал в Лондоне…»

- Да, - резко ответил мужчина, он словно отгораживался от нее. - Другие вопросы могут подождать.

Собирай вещи, мы уходим.

Розали уставилась на него:

- Что вы имеете в виду?

- Я везу тебя в Афины, - сказал он, - к твоему отцу.

* * *

Плотно сжатые губы, сердитый взгляд…

Ксандрос искоса смотрел на свою спутницу. У нее все еще было такое выражение лица, будто она не понимает, что происходит.

«Теперь нас двое», - мрачно подумал Ксандрос.

Он приехал в Лондон только для того, чтобы предостеречь английскую дочь Ставроса от отцовских интриг. Но теперь его гнев на Ставроса нашел новую причину. Черт, он всегда знал, что этот человек безжалостен, - его отречение от Ариадны было доказательством этого, - но то, что он сделал с этой несчастной другой своей дочерью, было непростительно. Держать ее в крайней нищете, в неведении об отце…

Эмоции бурлили в нем, глаза блестели темно и сердито. Ставрос хотел, чтобы его английскую дочь доставили к нему? Пожалуйста! Не оставлять же ее в этой трущобе.

Девушка пошла с ним достаточно охотно. Почему нет? Она только что узнала, что у нее есть отец, конечно, она захочет встречи с ним! Здесь, в Лондоне, ей явно нечего делать, кроме как зарабатывать на жизнь уборкой.

Ксандрос дождался, пока мисс Джонс оставит ведро и швабру, сбросит резиновые перчатки, наденет дешевую поношенную куртку, возьмет потертую сумку и уйдет вместе с ним. Она кинула ключ от дома в почтовый ящик и села в машину Ксандроса.

Она больше не задавала вопросов, и Ксандрос был рад этому. Ответить на них было бы трудно, особенно на вопрос, как отец нашел ее.

Его скулы снова напряглись. Пусть Ставрос сам скажет ей это в лицо.

Существовали вопросы практического плана: как доставить ее в Афины. Есть ли у нее паспорт? Оказалось, что да, и вскоре машина остановилась на другой захудалой улице. Ксандрос нахмурился еще сильнее. Краска на многоквартирном доме облупилась, перила террасы сломаны, на ступеньках валялись пустые бутылки и мусор, а на окне висели провисшие занавески.