Тени Амиран. Черный рыцарь для неженки - Александра Мурри

Не говорила Маэстра — шипела, как змея.

— Простите. — Рори склонила голову, пряча наливающиеся слезами глаза.

— Так нельзя, Рориэн. Я отвечаю за действия каждого своего ученика, пока они на моих уроках. А твои... приступы, назовем их так, кажутся мне очень и очень далекими от адекватности.

История повторяется. Что в провинциальном Баскервилле, что в столице — ее дар, эти чертовы явления мертвых не дают ей жить!

Вспышка гнева помогла согнать слезы.

— Я поняла. Этого больше не повторится. — Не могла обещать подобного, но дала обещание Рори.

Маэстра двумя пальцами потянула за угол помятый лист, зажатый Рори второпях под мышкой.

— Есть один момент... — протянула, снова замерев взглядом на пастельном рисунке. — Хоть сам процесс выглядит убого, но вот это... В картине что-то есть.

Маэстра серьезно, будто загипнотизированная, всматривалась в бело-голубые линии на плотной бумаге.

— Эти сцены, жестокость, насилие, изображенные столь нежными мазками, нежными красками...

Рори затаила дыхание в ожидании главного вопроса.

Реальна ли нарисованная ею чужая смерть?

Реален ли изображенный человек?

Если так, то жив ли он?

И реален ли второй, который убивает?

— Продать не хочешь? Есть у меня один любитель подобного жанра. Заработаешь неплохо, я за посредничество процентов тридцать возьму.

Что?

— Как? — Рори ослышалась?

— Продаваться, говорю, такие картины будут. Говорю как эксперт. — Маэстра отвела наконец взгляд от рисунка и посмотрела на Рори. — Заинтересована?

М-да... Столица есть столица. В Баскервилле ее сделали изгоем, чуть ли не ведьмой считали. Было однажды — даже камнями бросали, так что Рори пришлось на дерево лезть, чтобы не достали.

А тут — заработать?

Зарабатывают на всем? На чужой смерти в том числе?

— Нет, не заинтересована, — выдавила через спазм, непонятно отчего сжавший горло.

Маэстра небрежно вернула лист, снова приняв свой обычный, слегка высокомерный вид.

— Уговаривать не буду, но ты не руби сразу, подумай. Деньги хорошие.

Рори послушно кивнула.

— И чтобы на моих уроках припадков, или что это у тебя там такое, больше не было. Не вынуждай окружающих смотреть на этот... процесс. Иначе можешь в студии не появляться.

— Я поняла, Маэстра. Простите.

Рори, не прощаясь с группой, направилась к выходу из парка. Быстрым шагом, чтобы убежать и не слышать обсуждения за спиной.

Этот шепот, эти взгляды, столь привычные по Баскервиллю, настигли ее и в Эдембурге.

Черт, черт, черт!

Рори со злости пнула мелкий камушек, валяющийся на аллее. Хотела пнуть, но промазала, просто шаркнув носком туфли по грунтовке.

Никогда ей не удавалось быть «своей» в каком-либо обществе. Всегда отдельно, лишь в кругу семьи. Всегда чудачка и одиночка. Но зато ей удается быть собой, хоть и не без потерь, и не без травм.

Опасное это дело — быть верной себе... Усложняет жизнь.

Искать другую студию? Но время поступительных испытаний уже закончилось, конец октября...

Шла, печатая шаг и не оглядываясь по сторонам. Складная табуретка на длинном ремешке свисала с плеча и била под коленки при каждом движении.

Надо сообщить.

Или не надо?

Может, не надо? Что она скажет? Может, ей и не поверят?

Сообщать или нет?

Рори длинно выдохнула и сбавила шаг. Дойдя до скамейки, остановилась. Развернула скрученный в трубку рисунок, взглянула нехотя, исподлобья.

Содрогнулась. Скрутила бумагу и двинулась дальше медленно. Обреченно.

В городе ориентировалась уже неплохо, так что общественный Телефонный кабинет нашла быстро. Опустила монетку в проем, набрала четырехзначный номер, который крупным красным шрифтом был выведен на плакате на противоположной стене.

На нем гласило: «На страже твоего спокойствия! На защите великой Империи Амстен! Стоит Орден Правопорядка!» И мужчина в черной форме, с гордо поднятым квадратным подбородком, сверкая улыбкой во все зубы.

Кто их только придумывает, эти плакаты?.. Кто рисует? Имени художника не стоит, а было бы любопытно узнать.

Треск, тишина... Громкий противный гудок, второй...

— Срочная линия Ордена Правопорядка слушает, говорите.

— В центральном парке, недалеко от Третьей липовой аллеи, убита женщина. Вчера ночью. Ищите ее ближе к оврагу, она... там... — Рори задержала дыхание, чтобы вместе с ним не вырвался непрошеный всхлип.

— Назовите свое имя! Откуда у вас информация?

— Ее...

— Назовитесь!

Пару раз промазав мимо крюка, Рори повесила трубку.

Все. Ее задача выполнена. Взятки гладки.

Перед выходом из кабинета еще раз взглянула на улыбчивого стража на плакате.

— Вот и охраняй! — пробубнила под нос.

Дверь хлопнула за спиной, закрываясь.

Имени она не называла, так что и совесть успокоила, выполнив общественный долг, и не засветилась. Лишнее внимание ни ей, ни ее семье ни к чему.

Только переехали в этот город, и сразу славу «Мертвяцкой девчонки» приобретать? Нет, спасибо. Хватило опыта в провинции. И прозвище это гадкое вспоминать тем более не хотелось.

День испорчен. Но дома ждет теплая печка, шарлотка из мелких кислых яблок, собственноручно собранных в саду... Вспомнив об этих приятностях, Рори уже бодрее направилась домой.

Через весь центр, петляя между спешащих прохожих по старинным улочкам, меж которыми вдали то и дело мелькала синяя полоска моря.

Загорались газовые фонари. «Синий час», как здесь называли время примерно с семи вечера. Небо в это время приобретало глубокий, особенно яркий синий цвет, и оранжеватые круглые фонари на этом фоне выглядели висящими в воздухе апельсинами.

Сама столица казалась огромным, неизведанным океаном. Эдембург — кто не мечтает о нем? Заполучить хоть толику славы, урвать богатства, жить в этом блеске?

Рори не мечтала, и без столицы жизнь достаточно сложна.

Вряд ли ее семья когда-либо осмелилась бы сюда переехать, но приемные родители получили неожиданное повышение, а с ним и назначение — исследовать состояние экологии в мегаполисе и его окрестностях.

Уровень загрязнения вырос неимоверно, буквально — витал в воздухе. Чтобы это увидеть и почувствовать, медиатором быть необязательно.